Любовь и месть - Энн Хэмпсон Страница 16

— Закрой дверь! — рявкнул Дарос, и, сжав зубы, она благоразумно повиновалась.

Сам он сел, но Тони заставил стоять. Это обстоятельство только добавило масла в уже тлеющее пламя злости, разожженное его высокомерным поведением. Мужчина откинулся на спинку стула и некоторое время наблюдал за Антонией из-под полуопущенных век. Когда он заговорил, в его голосе звучало любопытство.

— Будь добра, объясни мне, что все это означает. Последние несколько минут я провел в раздумьях, но так и не смог найти ни одной веской причины для твоих попыток досадить мне.

Ни одной веской причины! На долю секунды у девушки возникло искушение сказать Даросу правду, сообщить, что каждое произнесенное им слово было понято. Однако Тони поборола этот импульс, не желая отказываться от планов наказать его.

— Я не досаждаю тебе, — отвергла она обвинение мужа. — Я хотела навестить родных, а добровольно ты мне средств на поездку не выдал…

— У тебя есть пять тысяч фунтов, — снова напомнил ей супруг. Антония молчала, и он добавил с любопытством: — Что ты сделала с деньгами?

— Инвестировала.

Это ведь не беззастенчивое вранье, а… ну, всего лишь ложь во спасение, успокоила свою совесть девушка.

— Ты можешь взять часть суммы обратно. — Сказанное было наполовину вопросом, наполовину утверждением.

Тони отрицательно покачала головой:

— Не могу.

— Я тебе не верю. Ты припрятала деньги в надежде вытянуть из меня еще, — заявил судовладелец. — Но ничего не выйдет, девочка моя. Как я уже говорил, я не один из твоих мягких и уступчивых англичан.

— Дарос, пожалуйста, давай не будем начинать все сначала, — попросила девушка к собственному изумлению. — Я не хочу ссориться с тобой…

— Ты меня поражаешь, — перебил ее супруг, в его голосе прозвучал намек на иронию. — До сих пор ты из кожи вон лезла, чтобы поссориться со мной.

— Неправда. Мы почти не разговаривали друг с другом до сегодняшнего дня. — Брови Дароса поползли вверх, и Антония осеклась и покраснела. — Ладно, я рассердилась, потому что ты отказался оплатить мой перелет в Англию, — милостиво уступила Тони. — Полагаю, тогда мы поссорились.

Мужчина не стал развивать эту тему, вернувшись к вопросу о взятии части вложенных денег обратно.

— Тебе придется это сделать, — продолжал настаивать он. — Потому что эти дети не останутся в моем доме ни минутой дольше, чем необходимо.

— Они пробудут здесь столько, сколько я пожелаю! — взорвалась девушка. — Это мой дом… сейчас, — уточнила Тони, заметив надменный взгляд супруга. — И мои родственники будут навещать меня! Подозреваю, тебя беспокоит, что дети будут докучать твоему деду, когда он приедет. Искренне надеюсь, что так и случится. Он заслуживает наказания за все неприятности, которые мне причинил!

— Мой дедушка едет сюда, надеясь отдохнуть в тишине. Но в любом случае, с дедушкой или без, я не согласен терпеть присутствие этих невоспитанных сорванцов в своем доме, — самоуверенно заявил грек.

— Они уедут через шесть недель.

Глаза Дароса сверкнули.

— Ты, похоже, забыла мое предупреждение, Тони, — произнес он тихо. — Воспользуйся моим советом и увези их отсюда в ближайшие же два дня.

— Нет! Даже если бы я согласилась выполнить твой приказ, у меня все равно нет денег на обратные билеты, — возразила Антония. — Я уже говорила тебе об этом.

— А спустя шесть недель? — поинтересовался супруг. — Тогда у тебя будут деньги?

— Мой отец одолжит мне.

— А почему он не может одолжить сейчас?

Тони сжала губы и сердито посмотрела на мужа.

— Я его еще не просила.

— Так попроси. Отправь телеграмму.

— Мои племянники останутся тут, — упрямо заявила девушка. — Сестре надо работать, а если дети будут дома, она должна будет отпрашиваться. Более того, она вообще потеряет место, если так надолго уйдет в отпуск.

У Дароса вырвался раздраженный вздох.

— Если ты так беспокоишься о своей сестре, почему, черт побери, ты не дала ей часть тех денег, которые потребовала у меня? — злобно спросил он.

— Она не приняла бы их. Пэм очень горда.

— В таком случае, — парировал мужчина бессердечно, — она заслуживает бедности.

— Ты отвратителен!

— Мы можем на время забыть о моих недостатках? Тебя сейчас должна в первую очередь волновать более насущная проблема — дети. — Дарос гневно посмотрел на жену, и, несмотря на всю свою решительность, Антония не смогла отделаться от тревоги, медленно овладевавшей ею. — Это мое последнее слово. Если бы ты знала меня дольше, ты не сомневалась бы, что я говорю серьезно. Всегда. Лучше тебе смириться и вести себя подобающим образом. — Грек замолчал, а затем добавил резко: — Ты можешь идти. И когда я увижу тебя снова, надеюсь услышать, что ты начала поступать согласно моим указаниям.

Клокоча от ярости, Тони вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Муж мог катиться к дьяволу! Она не собиралась подводить Пэм. Однако, поднявшись наверх к племянникам, девушка задалась вопросом: будь у нее возможность повернуть время вспять, взяла бы она детей с собой? Ребятишки собрались в комнате Робби. Свою обиду на взрослых они выразили в сознательно устроенном погроме. По стенам была расплескана вода из раковины. Матрац кровати продавлен, а дорогой абажур валялся на полу, растоптанный детскими ногами. В ужасе от увиденного, Антония на несколько секунд застыла в дверях, не в силах выдавить ни слова. А затем выбранила их.

— Ваша мама предупреждала меня, чего от вас следует ожидать, — гневно закончила девушка. — Я ей не поверила, она оказалась права. Вы трое — самые непослушные и буйные дети, которых я встречала. И мне искренне жаль, что я привезла вас сюда!

— Нам тоже! — Робби стоял перед тетей, сердито глядя на нее и совершенно не чувствуя раскаяния. — Он монстр. Он ударил меня!

— Я хочу домой, — капризно заныла Луиза. — Хочу уехать прямо сейчас!

— Вы не можете уехать сейчас! — возразила Тони. — Более того, вы останетесь здесь на шесть недель, поэтому советую смириться с необходимостью хорошо вести себя все это время. — Она посмотрела на Дэвида, у которого хватило совести покраснеть под ее осуждающим взглядом. — Тебе почти одиннадцать, и, как старший, ты должен подавать пример. Мне по-настоящему стыдно за вас. И это целиком ваша вина, если дядя Дарос на вас разозлился.

— Он нам не дядя! — опять встряла девочка. Ее тон стал еще более плаксивым, а в глазах стояли слезы, когда она попросила: — Я хочу к мамочке. Пожалуйста, тетя Тони, отвези меня к ней…

Увидев слезы, Антония забеспокоилась. Луиза не отличалась плаксивостью. Пэм часто с горечью упоминала, что у девочки очень жесткий, мальчишеский характер. Она вообще перестала проявлять какие-либо чувства с того самого дня, когда ей сообщили о смерти отца.