Розовый сад - Марта Поллок Страница 16

Рубашка едва доходила ей до бедер, оставляя открытыми длинные стройные ноги и подчеркивая своей белизной золотистый оттенок кожи. Флоренс намеренно не смотрела в сторону Константина, но чувствовала, что он не сводит с нее горящих глаз.

– Я позвонил твоему отцу и заверил его, что ты цела и невредима, – тихим голосом сообщил Константин.

Голова ее дернулась, будто от удара, – и она резко обернулась. Боже праведный, отец!

Ни сегодня утром, ни вчера вечером она ни разу о нем не вспомнила. В висках снова застучали молоточки, и молодая женщина болезненно поморщилась.

– Голова болит? Сейчас принесу таблетки, – суховато сказал Константин и направился в ванную комнату, прилегающую к спальне.

Конечно, болит, и в основном от тебя, раздраженно подумала Флоренс, слушая, как он возится в поисках нужного лекарства. Значит, отцу теперь известно, где она провела ночь. А ведь могла бы что-нибудь сочинить. Например, что заночевала у Джиллиан и просто забыла позвонить ему и предупредить, чтобы он не волновался.

Дурацкий звонок Константина все испортил. Конечно, смешно до сих пор отчитываться за каждый свой шаг, но она прожила с отцом так долго, что это просто вошло в привычку. И кстати, еще не бывало, чтобы она не ночевала дома!

Порой, находясь за сотни миль от родного города по производственной необходимости, – когда дела требовали ее присутствия на выставках цветоводов в соседних провинциях, – Флоренс обязательно успевала добраться до дому даже заполночь, заставляя свой автомобильчик мчаться на предельной для него скорости.

Ее даже несколько раз штрафовали за превышение скорости, и все потому, что «надо быть дома в эту ночь»! Как ни странно, Флоренс не знала, что такое гостиница или мотель, никогда не ночевала у подруг: Отец страшно сердился, если об этом заходила речь.

Дом – святое место, любил говорить он. Переночуешь в гостях – опозоришь собственный дом. Чужие простыни и подушки – какая мерзость!

Чужие простыни и подушки, мысленно повторила Флоренс. Чужие простыни и подушки.

Вот я и попала в беду, девочка тридцати пяти лет от роду. Меня напоили и изнасиловали.

Грубое слово, но разве это не так?

Мною воспользовались, как и раньше, когда нужно было продвигать в городе садовый и цветочный бизнес, украшать огромные дома, устраивать выставки, заботиться, ухаживать, поить-лечить-кормить и даже открывать новые рабочие места! Я – для всех, для меня – никто.

Кстати, сюда надо отнести и скорое замужество дочери. Джиллиан родит, и я, бабушка, буду разрываться между внуком или внучкой и собственной работой. В жизни не предвидится ничего хорошего, а усталость, властвующая в душе и теле, растет и набирает силу.

Скоро свалюсь с ног, сделала неутешительный вывод Флоренс… И в боку ноет так, что хоть на стену лезь.

Вошел Константин с таблетками и стаканом воды. Она послушно приняла лекарство.

Вновь прислушалась к ноющей боли в боку.

Нет, не проходит.

Выглядит она скорее всего просто кошмарно: вчерашнюю косметику так и не смыла, волосы наверняка спутались… А что с глазами?

Должно быть, веки отекли – вот ужас-то! Если посмотрится зеркало, упадет в обморок!

– Чудесно выглядишь, – раздался за ее спиной мягкий голос Константина.

Флоренс вздрогнула и обернулась: похоже, он читает ее мысли. Что-то промелькнуло в ее памяти, что-то связанное со вчерашним вечером… Он уже говорил это вчера или ей только так кажется?..

Нет, оборвала себя Флоренс. Хватит воспоминай, надо сосредоточиться на сегодняшнем дне.

Она протянула Константину стакан. Немного помолчав, обреченно спросила:

– Когда ты звонил отцу?

Он вздернул бровь и пожал плечами.

– Ночью. Ты бы не хотела, чтобы он волновался, не так ли? – насмешливо уточнил Константин, подчеркивая тоном, что ему самому волнение ее отца глубоко безразлично.

Так… Значит, у отца была целая ночь на обдумывание случившегося. Флоренс заранее знала, какими словами он ее встретит. Он, всю жизнь прослуживший в Королевских военно-воздушных силах, не повышая тона, мог учинить кому угодно жуткий разнос. Отличная будет концовка ночного приключения! Опять скандал. О, милостивый Боже, сделай так, чтобы я, как по воздуху, была перенесена домой! – взмолилась Флоренс.

Константин, внимательно следивший за выражением ее лица, произнес:

– Ты уже достаточно взрослая, Флоренс, тебе незачем оправдываться перед ним. Чуда не будет. Скажешь отцу, что он зря переживает по поводу твоего отсутствия дома этой ночью. Кажется, тебе сейчас важнее побыть со мной. Понимаешь меня? Ты взрослая женщина, так не веди себя как маленький ребенок.

Разве ты не выходила дважды замуж, не родила прекрасную дочь? А магазин, который благодаря тебе процветает? Опомнись!

Флоренс только фыркнула: мол, чепуха все, что он говорит ей. Когда дело касалось ее отца, возраст не имеет значения. Просто она стремилась сохранить мирные отношения со стариком. К тому же ему надо регулярно принимать сердечные препараты, а если вовремя не напомнить, он может о них и забыть.

Молодая женщина заторопилась.

– Нет-нет. Мне пора домой, Константин.

Надо одеться…

Флоренс с трудом поднялась с кровати и стала собирать разбросанные по всей спальне вещи. Поморщившись от боли, подняла с пола платье, бюстгальтер, трусики и колготки, стараясь не думать, каким образом все это оказалось разбросанным вокруг кровати.

А где же туфли? Прижав одежду к груди, Флоренс выпрямилась, хотела внимательнее оглядеться по сторонам… И тут только почувствовала, что Константин подошел к ней вплотную. Он стоял так близко, что волосы на ее висках шевелились от его теплого дыхания.

Флоренс испуганно вскрикнула и устремилась в ванную. Вернее, медленно побрела, держась рукой за правый бок.

Уже в дверях она услышала голос Константина:

– После этой ночи, дорогая, о разводе не может быть и речи! Будешь настаивать, не отдам твои туфли, сожгу их в камине!