Солнце любви - Нэн Райан Страница 16

Наконец Луис поднял голову. Он дышал часто и с трудом. Его рубашка с открытым воротом позволяла видеть, как блестят у него на шее капельки пота. Его веки отяжелели от желания.

Эми, не менее его взволнованная, сомкнула руки у него за спиной и с усилием проглотила комок, поднявшийся к горлу. Она чувствовала себя опасно ослабевшей.

Луис уткнулся лбом в лоб Эми и сказал:

— По-моему, надо бы все-таки проехать до реки.

Его пальцы, наконец выпустили зажатый в них перед ее блузки.

— Только бы у меня для этого сил хватило, — ответила она едва дыша, не открывая глаз.

Он поднял голову, улыбнулся и поцеловал Эми в веки.

— Я тебя отвезу туда, радость моя, — пообещал он.

Она едва стояла на ногах, и, поддерживая ее за пояс, чтобы она не упала, он наклонился и подобрал волочившиеся по земле поводья кобылы.

Потом поднял Эми на руки и донес до своего терпеливо ожидающего коня, усадил ее верхом и сам расположился позади нее. Поводья кобылки он быстро привязал к специальному кольцу собственного седла, и они двинулись вниз по склону; кобыла, оказавшись без всадника, послушно следовала за крупным жеребцом по пустынному плато.

— Ну как? Сейчас тебе получше? — спросил Луис, зарывшись губами в ее растрепанные волосы.

Надежно огражденная кольцом его рук, Эми обхватила пальцами луку седла и откинула голову, так что ее затылок пришелся на его левое плечо. Вздохнув, она сказала:

— Гораздо лучше, спасибо тебе. Когда я с тобой, мне всегда хорошо. И такое ощущение безопасности, полнейшей безопасности!

Улыбнувшись, она взглянула на него.

— Безопасности? — повторил он. — Ах, querida, в этом я не уверен. Ты такая красивая, такая соблазнительная… мой отец часто повторяет: «La mujer es como el vidrio, siempre esta en peligro»… Это значит: «Женщина, как стекло, всегда в опасности».

Эми засмеялась:

— Если бы даже это так и было, ну что со мной может случиться? Вот разве что я разобьюсь на кусочки, если ты меня вдруг уронишь. Или бросишь меня. Но ведь ты ничего такого не сделаешь, правда?

Он засмеялся, а потом, сразу став серьезным, заверил ее:

— Эми, если придет такое время, что один из нас окажется брошен и забыт… это буду я.

Руки Эми автоматически метнулись назад, чтобы опереться на его бедра, обтянутые брюками из грубой ткани.

— Нет! Не говори так! Я никогда не смогу от тебя отказаться! И никогда не смогу тебя забыть.

Он улыбнулся: это было так приятно слышать, и хотелось верить, что так оно и есть. Она повернулась к нему и осыпала утешительными поцелуями его щеку, а он в это время смеялся и уже не в первый раз, давая волю воображению, представлял себе, как будет чудесно, когда они поженятся и станут жить-поживать вместе на дикой прекрасной земле, которая будет их достоянием.

В мире наверняка не было человека счастливее его! Наступит время, когда два величайших сокровища, которые может предложить судьба, будут принадлежать ему и Орилья.

Как только влюбленные достигли высокой ивовой рощи, ограждающей их речной редут, они со смехом соскочили на землю и устроили небольшое состязание: кто быстрее разденется и забежит в холодную прозрачную воду.

Позади задней луки седла на спине у вороной кобылы был закреплен скатанный тючок, где находились панталоны из мягкой оленьей кожи длиной до колена и грубая хлопковая рубашка, составлявшие купальный костюм Эми в первые недели после ее прибытия домой.

Но сейчас никто не снял с лошади этот тючок.

Пару недель назад в такой же жаркий день произошло следующее. Когда Эми собралась удалиться под прикрытие ив, чтобы там переодеться, Луис обратился к ней с вопросом:

— Тебя не оскорбит, если я стану купаться без рубашки и без этих тяжеленных штанов?

Он похлопал по бокам своих плотных брюк, прокаленных на солнце.

Не имея ни малейшего представления о том, что на нем надето из белья, она покачала головой. Он мгновенно скинул рубашку, расстегнул тяжелые брюки и бросил все это на песок, а потом еще и отпихнул ногой в сторону. И вот он уже стоял, улыбаясь, не прикрытый ничем, кроме узкого замшевого лоскутка на бедрах.

Это был первый раз, когда Эми видела его без рубашки, не говоря уже о брюках. Зажав в руках собственные купальные принадлежности, она смотрела на него во все глаза. Казалось странным и необычайно красивым, что у него и грудь, и ноги имеют такой же бронзовый оттенок, как лицо.

Иногда ей случалось оказаться свидетельницей того, как отец на скорую руку ополаскивался на кухне. При том, что его лицо и шея, так же как и мускулистые руки, были покрыты загаром, на спине и груди у него кожа оставалась светлой — там, где ее обычно защищала рубашка. У Тонатиу в отличие от ее отца на груди не было растительности. Эми не могла отвести глаза от его высокой фигуры, сужающейся книзу, блестящего торса, выступающих ребер, плоского, подтянутого живота и сильных стройных ног, словно отлитых из металла. А то подобие нательных штанов, что еще на нем оставалось, было столь коротким, что позволяло видеть и часть крепких бронзовых ягодиц, и это также не ускользнуло от взгляда Эми.

Впрочем, при всей своей невинности Эми не лукавила перед собой, понимая, что больше всего ее завораживает та часть его «анатомии», которая была едва прикрыта замшей, и это понимание вогнало ее в краску. Она почувствовала, что лицо у нее залилось румянцем, когда ее взгляд упал на узкую полоску, закрепленную завязками над обнаженным бедром. Ей невольно подумалось, что стоит ему сделать одно быстрое движение — дернуть за конец шнурка, образующего весьма незамысловатый узел, — и на Тонатиу вообще ничего не останется.

Запинаясь, она проговорила:

— Я… ах… я пойду… надену мои…

— Погоди, — остановил он ее и сделал шаг по направлению к ней. — На тебе же надето нижнее белье, разве нет?

— Конечно!

— Тогда почему бы тебе не поплавать в нем? Когда выйдешь из воды, солнце высушит его за пару минут.

Мгновение она стояла, растерянно глядя на него. Когда перед тобой стоит высокий бронзовый, почти обнаженный Бог-Солнце, думать трудно и мысли путаются.

— Да, пожалуй, это можно.

Луис улыбнулся, поднял руку и дотронулся до ее щеки.

— Я зайду в воду и подожду, пока ты разденешься.

— Чудесно, — согласилась она.

Но он не сделал ни шага. Не сходя с места, Эми бросила на землю свое купальное облачение и отвернулась от Луиса. Пальцы у нее слегка дрожали, когда она расстегивала пуговицы блузки и высвобождала руки из рукавов. Затем наклонилась, стянула с ног сапожки и чулки, а потом выпрямилась.

Все еще не преодолев сомнений, она стояла, спиной ощущая, как он смотрит на нее, и гадала, не лучше ли будет, если она снова наденет блузку. Но вот руки Эми двинулись к пуговицам брюк. Расстегнуть их было куда проще, чем застегнуть, а потом ей уже ничего другого не оставалось, кроме как снять их. Для этого понадобилось засунуть большие пальцы под пояс, несколько раз покрутить ладными бедрами из стороны в сторону и, должным образом извернувшись, сдернуть брюки вниз. Сначала они соскользнули до колен; тогда она наклонилась, стянула их до земли и, переступив через них, облегченно распрямилась.