Иллюзия любви. Ледяное сердце - Ольга Дремова Страница 16

— Что случилось, ты мне можешь сказать? — Ощущая, как подрагивают пальцы Загорской, Леонид сдвинул брови, и его красивые губы начали растягиваться в бледно-розовую посечённую резиночку.

Наверное, Лидия хотела что-то сказать, но не смогла: задёргавшись, бледный бантик её губ перекосился, пробалансировал ещё несколько секунд, как бы раздумывая, в какую же сторону ему лучше упасть, и вдруг, вздрогнув, пропал совсем, исчезнув с лица окончательно. Прерывисто втянув в себя воздух, она громко всхлипнула, и из её глаз покатились самые настоящие слёзы.

— Ты что? Ты что это?! — опешил Тополь. — Лида, не надо, перестань, слышишь?

— Лёне-ч-ка! — захлебнулась Лидия. — Я не хочу… понимаешь, не хочу!.. — Она замотала головой из стороны в сторону и, сморщившись, отвернулась. — Как всё нелепо… — хрипло прошептала она, и её плечи снова задрожали.

— Ты… у тебя… — замялся Тополь и замолк, не зная, с какой стороны лучше подступиться к деликатной теме.

Несколько минут Лидия всхлипывала, потом её плечи перестали дёргаться, и в комнате снова наступила тишина.

— У меня есть месяца полтора-два. Это всё. — Она оторвала заплаканное лицо от подушки и взглянула Тополю в глаза. — Лёнечка, как же так?..

— Боже мой, Лидочка… Как же теперь быть… — оторопело проговорил он, и тут же мысленно представил себе великую гору всяческих бумаг и бумажек, требующихся для оформления квартиры и машины… кучу документов, которую он теперь, судя по всему, оформить просто не успеет.

Лицо Лидии выделялось на белоснежной наволочке подушки тёмным округлым блином, бесформенным и студенистым, слегка расплывающимся в плотных мартовских сумерках. Сейчас, ненакрашенная и неприпудренная, без слоя дорогой импортной косметики, Загорская действительно выглядела на свой возраст. От самых уголков глаз, рассыпаясь широким веером к вискам, кожу покрывала частая сетка узких длинных морщин, похожих на застарелые бесцветные царапины, небрежно продавленные чем-то острым. Темнея некрасивыми ямами, глубокие впалые глазницы были покрыты тонкой фиолетовой паутинкой невесомых жилок, едва подёргивающихся под кожей, будто отслоившейся от лица.

Кривя губы, Лидия беспомощно глядела в глаза Леониду, словно ожидая от него каких-то слов, способных отогнать от неё нависшую беду, и её подбородок мелко-мелко дрожал.

— Лёнечка, неужели это — всё, неужели — конец?.. — Внезапно её горло перехватил спазм, и, будто подавившись, она натужно икнула. — Неужели вот так… как глупо… — хрипло выдавила она и прикусила нижнюю губу зубами. — Как же всё нелепо… нелепо и жестоко…

— Лидочка, ну ты же у меня сильная, не надо плакать, слышишь? — Леонид хотел коснуться руки Лидии, но, уже потянувшись, вдруг внезапно передумал и положил свою ладонь поверх её одеяла. — Лидочка, перестань!

Тополь осторожно покосился на жену, проверяя, заметила ли она его жест, но та, полностью погружённая в свои переживания, не придала никакого значения подобной ерунде.

— Лёня, я хотела тебя кое о чём попросить, — дрожащим голосом проговорила она и сделала глубокий вздох, как бы собираясь с мыслями. — Когда меня не станет… — Она на миг затихла, то ли прислушиваясь к собственным словам, казавшимся чужими и странными, то ли ожидая, что Тополь её прервёт. Но он молчал, и после недолгой паузы, так и не дождавшись его реакции, она продолжала: — Когда ты останешься один… мне бы хотелось, чтобы всё это, — она обвела комнату дрожащей рукой, — чтобы всё это осталось у тебя.

— Лидия, не говори так! — с укором произнёс Леонид, но тут же прикусил язык, опасаясь, как бы Загорская, внемля его совету, и впрямь не замолчала.

— Я понимаю, тебе неприятен этот разговор, но у нас слишком мало времени, чтобы разбрасываться им впустую.

В словах Лидии прозвучала горечь, и на какой-то миг в душе Тополя появилось что-то похожее на жалость, но тут же, мелькнув, испарилось без следа, вытесненное более насущными проблемами, и в самом деле не терпящими отлагательств.

— Я сделаю всё, как ты скажешь, — прошептал он и, словно подчиняясь необходимости, смиренно опустил голову.

Боясь, что Лидия может заметить довольную улыбку, которую он всеми силами старался скрыть, Тополь отвёл взгляд в сторону, болезненно нахмурился, как будто это он, а не Лидия, собирался нанести скорый визит праотцам, и на всякий случай, изображая крайнюю степень скорби, даже прикрыл веки, поэтому не заметил ни хищного блеска карих глаз Загорской, ни уголков её губ, опустившихся и буквально впившихся в кожу.

— Я понимаю, насколько тебе тяжёл и неприятен этот разговор, и ещё я знаю, случись подобное с тобой, ты бы поступил точно так же. — Из-под полуопущенных век Лидия увидела, как от её слов передёрнулось лицо Тополя, и ощутила истинное удовольствие кошки, играющей с мышью по своему усмотрению.

— Лидочка, мне очень жаль… — неопределённо промямлил Тополь и несколько раз провёл языком по губам.

— Мне тоже, — в тон ему прошептала Лидия и, стараясь выдавить из себя ещё некоторое количество влаги, сглотнула и часто заморгала ресницами.

Но, видимо, лимит слёз на сегодня был исчерпан, и, хлопнув ресницами ещё пару раз, Загорской пришлось отказаться от милой женскому сердцу сентиментальной сцены. Скорбно поджав губы, словно сожалея о тщете человеческого существования вообще и своего собственного в частности, Лидия покачала головой:

— Что уж тут поделать… каждому, видно, отмерено столько, сколько отмерено, и ни днём больше, вот так… А знаешь что, давай-ка ты сбегай в магазин, возьми бутылочку приличного коньячку, мы с тобой сядем за стол, да и поговорим обо всём сразу.

— Что ж, можно и коньячку… — принуждённо улыбнулся Тополь.

Конечно, было бы лучше, если бы о делах Лидка решила поговорить прямо сейчас, так сказать, не отходя от кассы, на светлую голову, но, как говорится, выбирать не приходится: хозяин — барин.

— Лёнь, ты уж не жмись, возьми какой получше, может, в последний раз приходится… — Горло Лидии опять перехватило спазмом; не договорив, она замолчала, уткнулась лицом в подушку, с нетерпением ожидая, когда же наконец за Лёнькиной спиной захлопнется входная дверь.

Услышав тихий щелчок в прихожей, она ещё какое-то время прислушивалась к удаляющимся шагам Тополя, словно сомневаясь, не надумает ли он вернуться, потом оторвала голову от подушки, скинула ноги с постели, нащупала мягкие тапочки и опрометью бросилась к телефону. Первая партия была разыграна ею как по нотам: ненавистный Лёнька заглотил крючок, даже не подавившись! Теперь весь вопрос состоял в том, насколько глубоко этот крючок сидел.

* * *

— Ну, вот и всё! — Альбина положила руки поверх прозрачного файла с бумагами и улыбнулась Лидии. — Теперь, когда документы на приватизацию готовы, твоя душенька может быть спокойна: теперь уже в любом случае ты не пролетишь мимо сада-огорода. Пока это ещё твой Лёнька чухнется, пройдёт незнамо сколько времени.

— А вдруг ему придёт в голову мысль наведаться в мой ЖЭК и подразузнать, что и как? — Загорская настороженно повела глазами.