Комната влюбленных - Стивен Кэрролл Страница 16

— Пришло. — Он опустил глаза. — Я очень много об этом думал.

Момоко еще раз медленно обошла комнату, все не решаясь уйти. Уже в дверях она погладила его по впалой щеке, замешкалась на мгновение, не в силах справиться с невысказанными чувствами, но понимая, что о них сейчас не время говорить.

— Как же мы изменились, — проговорила она наконец.

— Да, изменились…

Лицо Йоши озарилось было мимолетной улыбкой и вновь окаменело, когда Момоко повернулась к выходу.

— Завтра, — сказала она.

— Ты не должна, не обязана.

— Я знаю. Завтра я буду у тебя.

Волчок и Момоко карабкались вверх но ступенькам мрачной лестницы. С потолка свисала единственная тусклая лампочка, да и ту раскачивали туда-сюда порывы ледяного ветра. Вдруг наверху хлопнула дверь, и они закинули головы, пытаясь разглядеть, что же происходит на следующей площадке.

Им навстречу спускался какой-то парень в тапочках, выцветшей армейской рубашке и кителе. Волосы, некогда коротко остриженные, начинали отрастать на макушке, но не на висках. На плече у него болтался дерюжный мешок.

Когда они поравнялись, Волчок неожиданно повернулся и спросил:

— Ты чем занимаешься?

Парень остановился, в недоумении глядя то на Момоко, то на ее спутника. Он явно не ожидал, что Волчок заговорит с ним по-японски.

— Кукол делаю, — ответил он наконец и перевесил мешок, не переставая с опаской поглядывать на американскую форму.

Момоко следила за Волчком. Тот смерил пария взглядом и снова заговорил с ним приветливо и мягко, как заинтересованный наблюдатель:

— Ты что, кукольник?

Парень покачал головой:

— Нет, плотник.

— А, понятно, а там у тебя что? — Волчок с улыбкой указал на мешок.

Парень явно испугался. Он тут же снял мешок и с поклоном развязал его:

— Мои куклы. Я их отношу лоточникам на продажу.

Волчок наклонился и заглянул в мешок. Момоко отвернулась.

— А можно посмотреть?

Парень радостно закивал и тут же вытащил куклу. Волчок залюбовался на раскрашенное личико, светло-зеленое кимоно, с восхищением разглядывал механизм, мастерски сделанный из старых жестянок и деревяшек.

— Смотри, какая красивая, — обратился он к Момоко по-английски.

Она сухо кивнула, едва взглянув на куклу.

— Может, купим? — предложил Волчок.

— Как хочешь.

— А ты-то хочешь?

Момоко пожала плечами.

— Ну и отлично, значит, купим. Он будет доволен. К тому же здесь холод собачий, — Волчок снова обернулся к пареньку, который с возрастающей тревогой прислушивался к их беседе. — Сколько стоит?

Озабоченность торговца тут же сменилась улыбкой, он быстро прикинул цепу и поспешно добавил:

— Это особая цепа, специально для вас, на улице они стоят намного дороже. — Взял деньги, аккуратно пересыпал их в кошелек, потом забрал у Волчка куклу и перевернул вверх тормашками, — Позвольте я вам покажу.

Под платьем оказался ключик. Раздались резкие звуки нехитрой народной песенки. Паренек закинул мешок на плечо и исчез в лестничном пролете.

Они пришли домой. Момоко молча глядела, как Волчок расстегивает свою отутюженную армейскую рубашку. Потом спросила:

— Ты зачем это сделал?

— Что?

— Зачем допрос ему учинил?

Волчок уставился на нее в недоумении:

— Ты не находишь, что это отдает мелодрамой?

— Называй, как хочешь.

Некоторое время он молчал, а потом заговорил возмущенно и слегка обиженно:

— Мне было интересно. Я просто хотел посмотреть, и ему это было приятно.

— Ты думаешь?

— Конечно. Да что это с тобой такое?

— Что-то не заметила я, чтобы ему было особенно приятно.

— Ну, — ответил Волчок, стягивая носки, — и все же было. Не забывай, я из семьи лавочников. У меня это все в крови. Мы с ним отлично поняли друг друга.

Он снял майку и кинул ее на стул.

Момоко посмотрела на гладкую, белую кожу его предплечий, на рассыпанные по плечам и шее веснушки, на светло-коричневые завитки на груди. Волчок расстегнул ремень, скинул брюки и теперь стоял перед ней совсем голый. Да он же просто мальчик, подумалось ей. И стоило поднимать столько шуму? Просто мальчик с молочно-белой кожей, которого она пустила к себе в постель.

Потом они лежали, сонно прижавшись друг к другу под одеялом, и Момоко снова повторила, уже мягче:

— И все-таки ты учинил ему допрос. Даже если сам того не заметил.

— Да я же сказал, я хотел посмотреть, что у него там в мешке.

Момоко усмехнулась:

— Кот в мешке?

— Ты знаешь, о чем я, — засмеялся Волчок и поглядел на стоявшую у стены раскрашенную куклу. — К тому же она правда очень красивая. — Он обернулся к Момоко. — Нy ты разве не рада, что мы решили посмотреть?

Она кивнула и погладила его по руке.

— Я ее тебе дарю, — добавил Волчок.

Момоко скользнула пальцем по веснушчатым плечам. И не переставала чувствовать легкие пожатия, будто кто-то другой держит ее свободную руку.

Волчок проснулся первый. Момоко спала рядом, откинув голову на подушку. Наконец он хоть наглядится на нее вволю. Было даже немножко совестно — хотя он и любовник, а подглядывать некрасиво. Вконец завороженный, Волчок не удержался и осторожно погладил ее по щеке. Только бы не разбудить. Нет, вроде не проснулась, только зашевелилась сквозь сон. И вдруг Момоко слегка замотала головой и забормотала что-то бессвязное. Никак не разобрать. Может, еще повторит? Но нет, Момоко снова затихла и погрузилась в прежнее глубокое забытье.

Волчок же, напротив, вполне очнулся от сна. Теперь он смотрел на Момоко совсем другими глазами. Он так и не понял, что она такое пробормотала. Ему было не разобрать едва уловимый шепот, но он был уверен, она кого-то звала. Но кого? Подругу? Родителей? Тень из прошлого, незабытую, вновь и вновь приходящую во сне? Быть может, бывшего любовника?.. «Любовника», — подумал Волчок, и тотчас образ юноши в летнем костюме вновь предстал перед ним. Они улыбались на том снимке, улыбались как друзья или как любовники?

И зачем убирать со стены фотографию просто старого друга?

Волчок понимал, насколько глупы, даже нелепы подобные рассуждения, но случайная догадка перестала быть праздной игрой ума и крепко засела в голове. Минуту назад он вглядывался в лицо спящей девушки, а теперь напряженно вглядывался в ее прошлое. Она никогда не рассказывала о своих прежних связях, да и Волчок знал, что это не его дело. Л теперь вдруг понял: конечно, у Момоко уже были любовники. Но в конце концов, какая разница, ведь это прошлое. И все же Волчок не мог перестать думать о других мужчинах, которые тоже ласкали эти плечи и ноги, не мог не видеть, как чужие руки скользят по изгибам ее тела. Она ведь первая начала, первая откинула непослушную прядь с его лба, первая погладила его по щеке… Конечно, ей не впервой прибегать к таким любовным уловкам. У нее были мужчины. Конечно были. Это было как первый поворот ножа промеж ребер, под самое сердце, как первое предупреждение о том, что ему, возможно, не стоит рассчитывать на всю полноту ее любви.