Юная жена - Майя Бэнкс Страница 16

Эвелин стояла рядом с Грэмом напротив священника и ждала начала церемонии. Ей казалось, что было бы уместно взять Грэма под руку, но она не шевелилась, сцепив руки перед собой и спрятав в складках своего чудесного платья, чтобы никто не заметил, как они дрожат.

Она внимательно следила по губам, о чем говорят между собой присутствующие на венчании, и уже поняла, что отец вместо нее будет отвечать на вопросы священника.

Девушка не знала, как к этому относиться. Она отдала бы все на свете, чтобы самой произнести брачные обеты, но боялась попробовать, боялась выговорить положенные слова, не знала, что у нее получится — шепот или крик.

Может быть, оказавшись во владениях Монтгомери, она попробует… начать сначала? Может быть, даже вместе с Грэмом, но не раньше, чем убедится, что действует правильно.

Ее заворожил мужчина, который должен стать ей мужем, но он ведь по-прежнему оставался Монтгомери, а ни один из Армстронгов никогда не поверит, что среди Монтгомери не все кровожадные дикари. Пусть даже все, что она узнала о Грэме, противоречит такой мысли. Однако Эвелин надеялась, что присутствие графа и эдикт самого короля заставят Монтгомери вести себя достойно.

Эвелин больше узнает о характере мужа, когда они окажутся на его землях и у него не будет нужды сдерживаться в поступках и словах.

Она так ушла в свои мысли, что не заметила начала церемонии, не заметила, что стоит теперь лицом к лицу с Грэмом. Он потянулся к ее руке, и Эвелин на миг показалось, что сейчас он ее поцелует.

У девушки захватило дух. Прежде она об этом не думала. В голове появилась странная легкость.

Но Грэм просто взял ее за руку, повернул лицом к присутствующим и что-то произнес. Эвелин не видела его губ, а потому не могла понять слов, но догадалась, что скорее всего он объявил, что отныне они муж и жена или что она теперь Монтгомери. Или что они сейчас уезжают. Но что бы Грэм ни заявил, и гости, и хозяева встретили известие очень сдержанно. Точнее, угрюмо. Да, именно так можно описать выражение лиц собравшихся. Не было ни радости, ни праздничного настроения. Не будет праздничного пира с музыкой и танцами до самой ночи. Нет, ее свадьба была похожа на черную тучу, погубившую теплый весенний день.

И теперь ей предстоит проститься с теми, кого она знала всю жизнь: с родственниками, которые всегда защищали ее. Защищали и любили, несмотря ни на что. Им было все равно, глухая она или проклятая самим дьяволом. Она Армстронг. Единственная дочь Армстронгов.

Грэм тронул Эвелин за руку и потянул в сторону двери. Паника охватила ее душу, она только сейчас осознала, что они уедут сразу после венчания и что она теперь жена Грэма.

На миг Эвелин заупрямилась и подумала, что Грэм рассердится, проявит нетерпение. Но он просто остановился, не отпуская ее руки. Эвелин не двигалась с места. Грэм стоял, смотрел на нее без гнева или осуждения и просто ждал.

— Нужно идти, Эвелин. Мои люди ждут, — наконец произнес он.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Эвелин, почувствовав дрожь в ногах, вышла за ним из главного зала на лестницу, ведущую во внутренний двор, где с радостью увидела лошадь с крытой повозкой, которую приготовил отец, потому что дочь отказывалась ездить верхом.

За коляской выстроились три повозки, две из которых были нагружены ее приданым: продуктами, пряностями, драгоценностями, — все это были вещи большой ценности. Далее следовала повозка с сундуками, в которые уложили вещи Эвелин.

Все кончено. В замке не останется никакой памяти о ней, как будто она не существовала и никогда не жила здесь. Слезы выступили на глазах Эвелин.

Конечно, она стремилась к будущему, хотела стать женой, иметь собственный дом, хотя и не думала, что ей будет дарована такая возможность, но сейчас отчаяние заполнило ее сердце: ведь было понятно, что она не скоро увидит своих родных, если вообще когда-нибудь увидит.