Букет фиалок - Терри Грант Страница 16

— Ну, во-первых, дяденька совсем даже не суровый, — весело возразила Кэй. — Во-вторых, из детского лепета тоже можно узнать много интересного. А в-третьих, мне кажется, перед конкурсом ты в отличие от меня проявлял больше оптимизма.

Ласло иронично усмехнулся.

— Наверное, теперь мы поменялись местами.

— Ничего, это ненадолго. Невезучих оптимизм посещает редко, поэтому они и стараются компенсировать его отсутствие позитивными впечатлениями.

Ласло рассмеялся.

— Намек понятен. Куда отправимся в поиске этих самых впечатлений? — оглядевшись, спросил он. — Я, по правде говоря, уже давно не был в Будапеште, поэтому…

— Поэтому экскурсоводом буду я, — деловито оборвала его Кэй. — Я здесь родилась и провела, можно сказать, всю свою жизнь. Гуляла целые дни напролет и в Буде, и в Пеште… Так что предлагаю начать с последнего. Там великое множество кафе и ресторанов. А я ужасно проголодалась.

— Почему ты выбрала именно «Сонату»? Бывала здесь раньше? — поинтересовался Ласло, внимательно осматривая небольшое, заставленное муляжами всех известных музыкальных инструментов кафе.

— И не раз, — утвердительно кивнула Кэй, изучая меню, установленное на пюпитре.

— А мне понравилось вон то, с названием «Монмартр», — указал Ласло на противоположную сторону улицы. — Наверное, там парижский стиль…

— Любите Париж? — вдруг резко бросила Кэй и, со злостью захлопнув меню, села за стол.

Ласло удивленно уставился на нее.

— Вообще-то я там ни разу не был, но если бы съездил хотя бы на день, то, наверное, полюбил бы… По крайней мере, я так думаю.

— Напрасно, — все так же резко оборвала его Кэй. — Этот город отнимает много сил и времени.

— Тебе приходилось там бывать? — осторожно спросил Ласло.

— Нет. И, надеюсь, не придется.

— Откуда же ты знаешь, что…

— Рассказывали. Кто именно, не помню, — раздраженно выпалила Кэй и, пододвинув к нему пюпитр, попросила: — Давайте оставим в покое Париж и определимся наконец с заказом.

— А что, мы снова перешли на «вы»? Или ты всегда переходишь на официальный тон, когда злишься? — попытался пошутить Ласло.

Кэй нервно передернула плечами.

— Я и не думала злиться. Просто ненавижу штампы. Если блондинка — значит, тупица, если профессор — значит, умный, если лысый — то вдвойне, если надежные часы — то швейцарские, если Париж — то романтика, любовь и неземная красота. А на самом деле очень часто все бывает наоборот…

— Это ты о ком? О профессоре? — с улыбкой уточнил Ласло.

Кэй тоже улыбнулась.

— О блондинке. Среди них наверняка найдется хотя бы парочка профессоров.

— Но ни одного лысого. Это уж точно, — с притворной серьезностью изрек Ласло и, устремив ироничный взгляд куда-то в глубь зала, предупредил: — В ближайшие несколько минут о лысых ни слова.

— Почему? — удивилась Кэй.

Но ответ на этот вопрос был уже перед ней — в виде поблескивающего лысиной официанта.

— Я думал, что у тебя начнется приступ истерического смеха, — сказал Ласло, когда тот отправился на кухню.

— Я тоже, — хихикнув, призналась Кэй и, бросив быстрый взгляд на кафе «Монмартр», с грустью добавила: — Но я быстро вспомнила Париж…

— Хотя ты никогда не была там, этот город все же вызывает у тебя не самые лучшие воспоминания, — окинув свою собеседницу внимательным взглядом, осторожно заметил Ласло.

Кэй не ответила.

— Я знаю о Фабьене, — вдруг сказал Ласло, стараясь не смотреть ей в глаза. — Только не спрашивай откуда. И не думай, что мне жаль тебя. К тебе просто нельзя испытывать жалость. Ты для этого слишком симпатична и непосредственна…

— Да? Ну что ж, я рада за себя, — невесело усмехнулась Кэй, отвернувшись к окну.

— Я за тебя тоже. Если ты мне это позволишь… ведь я ничем не хуже того парижанина.

Кэй порывисто повернулась к нему.

— Ты всегда спрашиваешь разрешения, прежде чем радоваться или горевать? — жестко бросила она. — У своей бывшей жены, наверное, спрашивал по сто раз в день? Если выиграем первый приз, побежишь советоваться, как распорядиться деньгами? Или, может, отдашь их ей? Ну чтобы не очень огорчалась из-за проигрыша…

Ласло помолчал, нервно теребя уголок скатерти.

— Ее не было на конкурсе, — наконец негромко сказал он. — И, нисколько я заметил, ни одного из ее сотрудников тоже. Мне сказали, что Стелла уехала работать по контракту в Италию. Я ведь тебе говорил, что такое мероприятие для нее слишком незначительно…

Кэй бросила на него виноватый взгляд.

И почему я каждый раз набрасываюсь на него, как будто он виноват в том, что Фабьен оказался предателем и сбежал в свой пресловутый Динан? — с досадой подумала она. Хотя, может, вовсе и не в Динан, а в Париж… Не зря же меня сейчас так разозлил разговор об этом городе. Хотя не все ли равно? Ласло не имеет к его бегству никакого отношения. Он полная противоположность Фабьена и никогда бы так не поступил.

Ей вдруг вспомнилось, как они вместе придумывали рисунок для конкурса, как спорили над каждым его штрихом, подбирали наиболее подходящую букву для беседки, перебирали все имеющиеся в их магазине цветы, из которых должны складываться геральдические лилии. Кэй первая тогда предложила сочетание оранжевых, белых, алых и чайных роз, и Ласло, немного подумав, согласился.

Он вообще с готовностью соглашался на любую ее идею, даже если это была всего лишь шутка. Он говорил, что старается быть сговорчивым в знак благодарности. Ведь она же согласилась принять участие в конкурсе, хотя он ей наверняка не особенно нужен и не особенно важен.

Кэй делала вид, что верит этим словам. Но в душе… В душе она знала, что Ласло просто не хочет ее огорчать. А еще боится обидеть. Как тогда, возле музея. И она тоже боялась. Боялась, что эта хрупкая идиллия, которая соединила их на время подготовки к конкурсу, вдруг исчезнет, растает, словно туманная дымка… Боялась, хотя сама не понимала почему… А еще боялась это понять…

Да и не надо ничего понимать, неожиданно решила она, окинув рассеянным взглядом профиль Ласло. Просто нам легко, когда мы вместе. Легко обсуждать проект, легко искать новые идеи, легко разговаривать о разных пустяках, легко гулять по городу, легко ждать, пока принесут обед, и даже время от времени ссориться тоже легко. Мы настоящие друзья. Причем по несчастью, по несчастью в любви. А значит, наша дружба должна быть крепкой и не омраченной обидами на тех, кто нас бросил.

— Для Фабьена этот конкурс тоже был бы незначительным событием. Он сейчас покоряет Париж, — задумчиво проговорила она. — Наверное, это будет для него нетрудно. Он там родился и вырос. И родители его, наверное, тоже. И любимая женщина. Она точно парижанка, хотя родом из Венгрии. Я это знаю. Он сам рассказывал…