Дважды соблазненная - Тесса Дэр Страница 16

— Итак, о чем вы хотите поговорить?

Господи, как она может думать ясно, когда он так на нее смотрит?! Обнаженный до пояса, потный, с бугрящимися мышцами и с кожей, загоревшей до красноватой бронзы. Она попыталась опустить глаза, но это оказалось ошибкой. Его бриджи слишком уж плотно облегали бедра, как и все остальное.

Мередит с огромным усилием снова подняла глаза. Но солнце сегодня было таким ярким, что она прикрыла лоб ладонью.

— Рис, что вы делаете?

— Я уже объявил. Строю дом. Обозначаю фундамент.

Она оглянулась на тщательно выложенный прямоугольник. На заднем плане возвышались останки Нетермур-Холла, стоявшие будто грозный часовой над пришедшими сюда людьми. Как можно строить новый дом здесь, в тени этого ужасного места?

— Моему отцу это вредно. Он старый человек и хромает уже четырнадцать лет. Он не должен делать тяжелую работу.

— Это я делаю тяжелую работу. А он всего лишь дает советы.

— Не имеет значения. Вы держите его весь день под палящим солнцем. Уже одно это плохо для его сердца. Не говоря уж о том, что вы забиваете ему голову разговорами о конюшнях и скаковых лошадях.

— А мне кажется, он очень рад, — заметил Рис.

Мередит должна была признать, что отец выглядел сейчас вполне счастливым и более здоровым, чем прежде. Казался воодушевленным, энергичным… Но если эти планы насчет лошадей пойдут прахом, то он будет в отчаянии.

— Уверена, что он взволнован. И в этом вся проблема. Вы постоянно твердите ему о вещах, которым не суждено сбыться. Повторяю, это вредит его сердцу. — «А заодно и моему тоже», — подумала она.

— Я не собираюсь его разочаровывать. Просто готовлю… к непредвиденным обстоятельствам. Это вы думаете о том, чему не суждено сбыться. — Рис провел ладонью по ее щеке. — Никуда я не уеду, Мерри Лейн.

— Рис, пожалуйста… — Когда он говорил с ней так, в его теплых карих глазах светилась искренность, и ей так отчаянно хотелось верить ему, что даже ноги подкашивались. — Рис, пожалуйста, не называйте меня так.

— Вам это имя не нравится?

Даже Мэддокс не называл ее Мерри. Не говоря уж о любовниках. Те вообще ее никак не называли. Правда, один славный джент назвал ее «любимой», а еще один — «Салли», после чего целый час шумно рыдал в ее объятиях. Ей было тогда так неловко, что после этого она год не пускала в постель мужчин.

О, как давно она не была в мужских объятиях! А у Риса такие сильные руки!

«Сосредоточься, Мередит!» — одернула она себя.

— Это звучит слишком фамильярно, вы же знаете… Я больше не отзываюсь на имя Мерри.

— Вы правы, — кивнул Рис. — Нужно все делать по правилам. Я не стану называть вас так, пока мы не поженимся. И даже потом не стану, пока вы не привыкнете к титулу «леди Эшуорт». Это может занять не менее двух месяцев.

«Ох, как мило он улыбается, — подумала Мередит. — При желании этот человек может быть на редкость обаятельным! А вот я слишком часто выставляю себя дурой!»

— Д-да, но… то есть… — бормотала она, опуская глаза и тщетно пытаясь взять себя в руки.

Огромный рубец на его груди привлек ее внимание. Тот, что был ближе к правому плечу. Размером с шиллинг и такой же круглый. Должно быть, шрам от мушкетной пули.

Мередит на несколько секунд задумалась, гадая, что стало с пулей. Неужели до сих пор сидит в этом мощном плече? Или прошла навылет? В любом случае чудо, что он не потерял руку.

Неожиданно сообразив, что ведет себя глупо, Мередит подняла повыше голову и с облегчением увидела, что Рис на нее не смотрел — уставился пристально и задумчиво куда-то ей за спину. Странно… Потому что там не было ничего, кроме скал.

Несколько секунд Мередит противилась искушению повернуться. Но потом все-таки сдалась. Как она и ожидала, перед ней расстилалась все та же пустошь, усеянная камнями, — суровый бесконечный ландшафт с оттенками серого, коричневого и приглушенного зеленого. А небо было таким бездонным и синим, что, наверное, даже океан не мог бы соперничать с ним.

Правда, она никогда не видела океана.

— Что… в чем дело? — спросила она.

— Какое красивое место… — с удивлением протянул Рис. — За эти годы я совсем его забыл, но… — Он шумно вздохнул. — Это так прекрасно!

Мередит видела местные пустоши глазами человека, смотревшего на них всю жизнь, почти каждый день своей жизни. Она вспоминала об эпитетах, приходивших здесь на ум путешественникам, — мрачный, грозный, одинокий, потусторонний. И даже некоторые жители деревни годами не поднимались сюда. Тут не было ни деревьев, ни убежищ от ветра и солнца. Никакого милосердия. Именно по этой причине в двадцати милях отсюда построили военную тюрьму. Несмотря на яркие цвета и огромные просторы, многим это место напоминало тюрьму, выстроенную не из камня, а из пустоты.

Требовалось некоторое мужество, чтобы смотреть на этот пейзаж и находить его прекрасным.

— Да, он прекрасен, — кивнула она.

И Рис — тоже. Грубоватый, покрытый шрамами, буйный…

— Я рад, что вы так считаете. Ведь когда дом будет закончен, вы будете видеть этот пейзаж целыми днями.

Зубы его ярко блеснули в улыбке на загорелом лице.

Ах, он прекрасен! Да, прекрасный, огромный… и совершенно невыносимый.

— Знаете, будь у меня несколько рабочих, ваш отец здесь вовсе не понадобился бы. Наверняка вы сможете повлиять на здешних жителей.

Она могла. Но разве в этом дело?

— Я понимаю, Рис, что вы хотите только хорошего. Но невозможно вдруг вернуться ночью в Бакли-ин-зе-Мур, а наутро привлечь всех на свою сторону. В этих местах имя Эшуорт звучит как проклятие. Вы можете забыть деяния своего отца, но люди их помнят.

— Я не забыл. — Он тяжело вздохнул.

Она мысленно отругала себя. Да, конечно, Рис не забыл. Он до сих пор, возможно, носил метки, оставшиеся от отцовских побоев.

— Уверяю, что помню гнусные деяния своего отца так же хорошо, как свои собственные. Именно поэтому судьба щадила меня все эти годы. Щадила для того, чтобы я вернулся и заплатил по счетам.

Настроение его неожиданно улучшилось. Снова улыбнувшись, он потянулся, и она увидела, как перекатывались мышцы у него на животе. И словно впервые заметила линию темных волос, протянувшуюся от его груди к животу.

Мередит судорожно сглотнула. А Рис сказал:

— Что ж, мне пора. Пойдемте, Мер… — Он умолк и, смутившись, почесал в затылке. — Пойдемте, миссис Мэддокс. Конечно, вы сможете…

— Рис, ради Бога. Не могли бы вы надеть рубашку, пока мы разговариваем?

Он залился краской:

— Да, конечно. Прошу прощения.

Немного спустившись с холма, он нагнулся, чтобы поднять что-то белое, она заметила у него на лопатке другой неровный шрам. То был ответ на ее вопрос. Очевидно, мушкетная пуля прошла навылет.