Таймлесс. Изумрудная книга - Керстин Гир Страница 16

Мистер Джордж мельком поглядел в мою сторону и кивнул. — А с тобой, Гвендолин, мы увидимся завтра. На подготовке к большому балу, уже дойдя до двери, Фальк развернулся и будто мимоходом добавил:

— Да, передавай привет маме. Как у неё дела, всё в порядке?

— У мамы? Да, всё хорошо.

— Рад слышать, — кажется, по моему взгляду он понял, что этот вопрос ещё больше сбил меня с толку, поэтому он добавил: — Быть матерью-одиночкой, которой приходится работать, чтобы прокормить семью, это ведь не так-то просто. Поэтому я рад слышать, что у неё всё хорошо.

Тут уж я вообще перестала понимать, куда он клонит.

— Хотя… может, она уже не одна? Такая привлекательная женщина, как Грейс, наверняка встречается с мужчинами, возможно, у неё появился постоянный кавалер…

Фальк выжидающе смотрел на меня, но я лишь наморщила лоб, тогда он перевёл взгляд на наручные часы и воскликнул:

— Ну и ну! Как поздно! Вот сейчас мне действительно пора.

— Это что, был вопрос? — уточнила я, когда дверь за Фальком закрылась.

— Да, — хором отозвались мистер Джордж и мистер Марли, а мистер Марли тут же ужасно покраснел.

— Э-э-м… Мне показалось, что он хотел выяснить, есть ли у неё кавалер, — пробормотал он.

Мистер Джордж рассмеялся:

— Фальк прав. Если наш Рубин хочет побыть немного в настоящем этим вечером, нам стоит поторопиться и скорей послать её в прошлое. Какой год ты выбираешь, Гвендолин?

Следуя нашему с Лесли Генеральному плану, я как можно более безразличным тоном ответила:

— Мне всё равно. Кажется, в 1956-ом, — это ведь было в 1956-ом? — подвал очистили от крыс, и в нём стало даже несколько уютно, — о том, что в этом уютном и «бескрысом» году я встретилась со своим дедушкой, я, конечно, умолчала. — Там я смогла даже поучить французские слова, не трясясь при этом от страха.

— Без проблем, — сказал мистер Джордж. Он раскрыл пухлый журнал, а мистер Марли отодвинул толстый настенный ковёр, за которым, скрытый в надёжном сейфе, находился хронограф.

Я попробовала, было, заглянуть через плечо мистеру Джорджу, пока он переворачивал страницы, но его широкая спина заслоняла всю книгу.

— Так, посмотрим, это было 24 июля 1956, — сказал мистер Джордж. Всё время ты находилась там, и лишь в 18.30 прыгнула обратно в настоящее.

— Значит, 18.30 вполне подойдёт, — сказала я, страстно желая, чтобы наш с Лесли план сработал. Если я смогу прыгнуть в ту же минуту, из которой я исчезла в прошлый раз, мне не придётся терять время на поиски дедушки, потому что он не успеет уйти далеко.

— Мне кажется, лучше уж зададим 18.31, — сказал мистер Джордж. — Чтобы ты случайно не наткнулась там на саму себя.

Мистер Марли тем временем поставил на стол коробку с хронографом, осторожно вытащил из замшевых лоскутков драгоценный аппарат и тихо пробормотал:

— Но это время, строго говоря, не может считаться ночным. Мистер Уитмен считает…

— Да, мы знаем, что мистер Уитмен со всей серьёзностью подходит к указаниям хранителей, — сказал мистер Джордж, управляясь с зубчатыми колесиками. Среди изящных цветных изображений планет, зверей и птиц на поверхности этого странного прибора возвышались драгоценные камни, каждый из них был таким большим и сиял так ярко, что закрадывались сомнения в их подлинности. Они были так похожи на детские блестящие кусочки пластмассы, из которых так любила мастерить ожерелья моя младшая сестрёнка.

Каждому путешественнику во времени из Круга двенадцати был присвоен один из драгоценных камней. Мне соответствовал рубин, а Гидеону — алмаз, он был таким огромным, что, продав его, наверняка можно было бы прикупить дом для нескольких семей где-нибудь на окраине города.

— Но мне кажется, мы с вами можем назвать себя джентльменами, а значит, не заставим даму сидеть одну, ночью, в тёмном подвале, не правда ли, Лео?

— Лео — какое милое имя, — сказала я.

— Сокращение от «Леопольд», — сказал мистер Марли, его уши при этом светились не хуже задних фар гоночного автомобиля. Он присел за стол, положил перед собой журнал и снял колпачок с чернильной ручки. Мелкий аккуратный почерк, который заполнял страницы журнала рядами дат, указанием времен и имен, наверняка принадлежал именно мистеру Марли. — Моя мать ненавидит это имя. Но каждый первенец в нашем роду должен носить именно его. Такова традиция.

— Лео является прямым потомком барона Мирослава Александра Леопольда Ракоци, — пояснил мистер Джордж. При этом он немного повернулся и посмотрел мне в глаза. — Как ты знаешь, барон Ракоци был легендарным спутником графа Сен-Жермена, в Хрониках хранителей он упоминается под именем «Чёрный леопард».

Я растерялась.

— Что, правда?

Мысленно я сравнивала мистера Марли с худым и бледным Ракоци, который так пугал меня блеском своих чёрных глаз. Я, правда, так и не нашлась, что сказать. Следовало ли мне ответить что-то вроде «Да уж, радуйтесь, что вам посчастливилось выглядеть иначе, чем ваш мрачный предок с двумя фонарями вместо глаз», то ли намного хуже, на самом деле, быть таким вот рыжим, веснушчатым и круглолицым мистером Марли.

— Итак, мой дед по отцовской линии… — начал мистер Марли, но мистер Джордж поспешно перебил его:

— Ваш дед наверняка гордился бы вами, — уверенно сказал он. — Прежде всего, знай он, как отлично вы сдали экзамены.

— Все, кроме предмета «Полевые стрельбы», — сказал мистер Марли. — Тут мне досталась лишь оценка «Удовлетворительно».

— Ах, кому сейчас нужны такие знания, совершенно устаревшая дисциплина, — мистер Джордж протянул мне руку. — Я готов, Гвендолин, отправить тебя в 1956 год. Хронограф перенесёт тебя в прошлое на три с половиной часа. Будь внимательна, не забудь в комнате ничего из своих вещей, надеюсь, ты помнишь об этом. Мистер Марли будет ждать твоего возвращения.

Одной рукой я прижала к груди рюкзак, а вторую руку протянула мистеру Джорджу. Тот вставил мой указательный палец в крошечное отверстие хронографа.

Игла вонзилась в подушечку пальца, величественный рубин засветился, наполнив всю комнату алым светом.

У меня сильно закружилась голова, я закрыла глаза и почувствовала, что меня уносит куда-то очень далеко. Через секунду я нашла в себе силы снова осмотреться, но не увидела ни мистера Марли, ни мистера Джорджа, ни стола с хронографом.

Было темнее, чем прежде, комнату освещала одна-единственная лампочка, в её свете, на расстоянии всего метра от меня, стоял мой дедушка Лукас, недоуменным взглядом уставившись прямо на меня.

— Т… ты… что, не получилось? — отчаянно крикнул он. В 1956 году ему было двадцать три года, и он совершенно не походил на восьмидесятилетнего старика, каким я знала его, когда была маленькой девочкой. — Ты исчезла там сзади и снова появилась здесь.