Слова, понятные двоим - Ронда Грей Страница 16

— Черт! — выругался Патрик и, краем глаза взглянув на Ирвина, сказал: — Послушай, я не сплю с Ник. Так что можешь отложить дуэльные пистолеты, — вступаться за честь родственницы тебе не придется. Я сплю на раскладном кресле в маленькой гостиной. Мы думали, что Джеральд уедет, если узнает…

— Что вы с Николь…

Патрик молча кивнул. Он вдруг подумал, что нужно бежать отсюда как можно скорее, и чем дальше, тем лучше. Весь этот план с помолвкой оказался страшной ошибкой.

— Господи, почему этот осел Диксон не уезжает?

— Послушай, — после паузы сказал Ирвин. — Хочешь маленький совет одного влюбленного мужчины другому?

— О чем это ты? — выпрямился в кресле Патрик.

Ирвин отбросил назад непокорные черные пряди, но они снова упали ему на глаза.

— Я много лет проработал репортером и научился разбираться в людях. Я же вижу, что ты любишь Николь.

У Патрика сжалось сердце. Это была правда. Так почему эти слова, услышанные со стороны, выбили его из колеи? Может быть, оттого что еще в детстве, впервые увидев Николь, он понял, что не пара ей. Кто он тогда был? Полусирота, сын женщины легкого поведения, еще немного — и малолетний правонарушитель.

Они с матерью жили в обшарпанном доме без лифта в крошечной двухкомнатной квартирке, где вечно крутились мужчины. Выйдя замуж в четвертый раз за Дерека Трэффи, представителя верхушки среднего класса, Ева, как говорят в таких случаях, сорвала банк. Патрик на три года обрел настоящую семью, кров, чистую постель, ему больше не приходилось голодать. Дерек относился к пасынку, как к родному сыну, а три его дочурки просто обожали мальчика. Тогда Патрик поклялся, что сделает головокружительную карьеру, разбогатеет и вернется за Николь. Но когда он добился успеха в бизнесе, она была уже помолвлена с другим.

И вот его случайное появление в Луисвилле пять дней тому назад дало ему шанс. Шанс доказать Николь свою любовь, убедить, что он — тот мужчина, который ей нужен. Но все оказалось напрасно. Она видела в нем только верного друга. Мысль о том, что женщина, которую он любит больше жизни, никогда не будет принадлежать ему, терзала Патрика. Что же делать? Даже сбежать нельзя. Он по уши завяз в этой истории с мнимой помолвкой.

— Я люблю всех сестер Трэффи, — уклончиво заметил он.

— Я это знаю, — наклонился к нему Ирвин. — И они тебя тоже. В какую бы трудную ситуацию они ни попали, ты всегда оказывался рядом. И это прекрасно, но… — Он дружески положил руку Патрику на плечо. — Знаешь старую поговорку: «мужчина охотится за женщиной до тех пор, пока она его не поймает»?

— Разумеется, — удивленно посмотрел на него Патрик.

— Ты полагаешь, что в данном случае все по-другому?

— Не понимаю, — приподнял бровь Патрик.

Ирвин встал и протянул ему открытую ладонь.

— Представь себе, что это рука Николь, — сказал он. — Ты у нее вот здесь. — Он указал в центр ладони и сжал руку. — Сам подумай, как бедной девушке догадаться, что она хочет тебя, когда ты у нее уже есть?

Патрик с сомнением смотрел на него.

— Зачем ты мне все это говоришь?

— Хочу немного помочь судьбе и направить ее по верному пути.

— Судьба здесь ни при чем. Ник видит во мне только друга детства.

— Доверься мне, Патрик. Ты прошел свою часть пути, пройдет ее и Николь. Поверь, она будет твоей. Договорились? — протянул ему руку Ирвин.

— Договорились, — ответил тот, пожимая ее. — Правда, я так и не понял, о чем.

Ирвин ушел в дом, а Патрик остался на веранде, ломая голову над его словами. Так и не докопавшись до сути, он решил, что пора ехать. Когда он садился в машину, на его губах играла улыбка.

Николь бежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. В такое радужное настроение ее привела игра с племянницами. Завернув за угол коридора, она влетела в маленькую гостиную, которая теперь стала спальней Патрика. К ее удивлению, он уже разложил кресло-кровать и сидел на нем без рубашки, в одних джинсах, разбирая бумаги.

Она украдкой взглянула на его торс, в теплом свете лампы отливавший бронзой. Мускулистая грудь с порослью темных волос придавала ему чрезвычайно мужественный и одновременно очень сексуальный вид.

— Тебе не холодно? — поперхнувшись, спросила Николь.

— Нет, у меня кровь горячая, — поднял глаза от бумаг Патрик. — Как близнецы?

Николь рассмеялась и присела на краешек постели.

— Ты хочешь сказать Дэйзи Первая и Дэйзи Вторая? Чудесно!

— Ого! Так они теперь обе Дэйзи? — спросил Патрик, откладывая бумаги.

— Да, Дэйзи заявила, что если Роза и Ирвин в ближайшее время что-нибудь не придумают, то обе девочки получат ее имя, — сказала она. — А Розали дразнит ее, и каждый день называет дочек по-новому… Дэйзи ужасно злится.

Патрик рассмеялся, и Николь вдруг заметила, что у него красиво очерченный рот и потрясающе красивые глаза, окаймленные густыми темными ресницами.

— Насколько я понимаю, Джеральд и Гвиннет вернулись из города.

Николь, мгновенно спустившись с небес на землю, кивнула.

— Поэтому я и прибежала сюда. — Она передернула плечами. — «Спать» с тобой.

— Понятно.

Николь взглянула на разложенные на кровати бумаги.

— А что ты делаешь?

— Просматриваю объявления о продаже недвижимости в Луисвилле. Ты ведь знаешь, что я собираюсь открыть здесь ресторан.

— Понятно, — разочарованно протянула Николь.

Он взял ее за подбородок и пристально посмотрел в глаза.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Ничего подобного.

— Ты уверена? У тебя измученный вид.

Николь снова села рядом с ним.

— Не слишком лестный комплимент.

— Вот уж не думал, что ты ждешь от меня комплиментов, — буркнул Патрик, снова погрузившись в бумаги.

Она удивленно посмотрела на него и подошла к зеркалу.

— Измученный вид? Ты так думаешь?

Патрик не ответил. Обернувшись, Николь увидела, что он с головой ушел в работу.

— Патрик!

Он потянулся за ручкой, лежавшей на краю стола, сделал какие-то пометки, потом взялся за калькулятор.

— Патрик! — позвала она уже громче.

— Ммм, — промычал он, не отрывая глаз от расчетов.

Николь тяжело вздохнула. Даже не слышит! Нет, это никуда не годится. Она решительно ткнула его под ребра.

— Патрик! — почти крикнула она.

Он вздрогнул и обернулся.

— Ах, вот ты как, — притворно нахмурился он и схватил ее за запястье. — Ты, что, забыла, какой я мстительный?