Главные слова - Рут Валентайн Страница 16

Трейси улыбнулась.

— Эти конфеты наполнены ромом и называются «Пьяное сердце».

Эдвард застонал. Попробовав в прошлый раз «Зов страсти», он живо представил, каким может оказаться вкус «Пьяного сердца». Но торопить события не следует. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить разыгравшуюся кровь, он откупорил бутылку и доверху наполнил бокалы янтарным вином.

Они молча чокнулись и выпили.

Трейси блаженно закатила глаза, смакуя терпкий вкус напитка.

— Тебе нужна помощь? — спросила она несколько мгновений спустя, облизывая губы.

Эдвард, с трудом оторвав взгляд от ее лица, сделал неопределенный жест в сторону разложенных на столе овощей.

— Можешь, если хочешь, приготовить салат, а я пока займусь главным блюдом.

— Хочу, — согласилась Трейси с радостью.

Вооружившись ножом, она принялась за овощи. Эдвард тем временем надел передник и закатал рукава рубашки. В первую очередь он поставил на плиту кастрюлю с водой, чтобы сварить гарнир, затем принялся мелко резать шампиньоны. Время от времени Трейси бросала на него любопытные взгляды, зачарованная его ловкими движениями.

— Любишь готовить? — спросила она.

— Да, мне это нравится, но должен признаться, что не всегда достигаю желаемого результата.

— Как это? — удивилась Трейси. — Я полагала, что владелец ресторана автоматически является превосходным поваром.

— Только не в моем случае.

Эдвард никогда не мечтал стать ресторатором, просто он оказался в нужное время в нужном месте. И он был безгранично благодарен судьбе за это счастливое стечение обстоятельств.

— В детстве я питался, чем попало, потому что моя мать работала в двух местах, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Поэтому у меня не было возможности научиться готовить. Позже, когда я открыл «Беркли-холл» и нанял шеф-повара, он научил меня азам кулинарии, необходимым каждому уважающему себя мужчине. А ты? Как ты научилась готовить свои волшебные сласти и выпечку? — спросил Эдвард, помешивая в кастрюле кипящий рис, в то время как Трейси проворно орудовала ножом, нарезая мясистые помидоры. — Ты посещала специальные курсы?

— Нет. В колледже я получила диплом бухгалтера. Печь сладкое меня научила бабушка. — Трейси улыбнулась, ее взгляд потеплел. — Я проводила у нее каждое лето.

— Ты в семье единственный ребенок?

— Нет. У меня есть старшая сестра. Мы с ней погодки.

— Она тоже кондитер?

— Она теннисистка. Вернее, была до прошлого года, когда ушла из большого спорта. Но у нее прекрасная внешность, и ее до сих пор снимают для рекламы.

— Вот как? — изумился Эдвард.

— Ты, наверное, получаешь каталоги спортивной одежды, рассылаемые по почте? Несколько лет подряд моя сестра снималась для этого издания, и ее фото печатались на обложке. — Трейси вымыла руки и вытерла их полотенцем. — Ее зовут Маргарет Грей.

Эдвард уменьшил огонь под сковородой с грибами. Наверняка он видел где-нибудь лицо Маргарет Грей, но, поскольку спортивной модой особенно не интересовался, то и имя ее ему ни о чем не говорило.

— Не могу сказать, что слышал это имя раньше.

— Тогда, может, ты узнаешь ее по фотографии. — Трейси ушла и скоро вернулась с портретом в изящной золоченой рамке. — Это одна из ее последних фотографий.

Эдвард взял снимок. Сестра Трейси оказалась необыкновенно красивой и стройной. Васильковые глаза смотрели загадочно и призывно, Маргарет словно приглашала приятно провести вместе время. Эдвард почувствовал на себе вопрошающий взгляд Трейси. Она с обреченным видом ждала его реакции на пленительную красоту сестры. Теперь он, кажется, понял, почему у Трейси развился комплекс неполноценности.

— Хм, — произнес Эдвард задумчиво. — Не могу сказать, что видел ее раньше, но смею тебя уверить, что вы очень похожи. Цвет волос и глаз, но главное — улыбка. У вас обеих обворожительная улыбка.

Трейси скептически перевела взгляд на фотографию, и с нее снова на Эдварда. На ее лице было написано сомнение.

— Бог с ней, с твоей сестрой. Вернемся к тебе. — Эдвард отдал Трейси портрет. — Итак, каждое лето ты проводила у бабушки, но как ты стала кондитером?

Трейси поставила фотографию Маргарет на буфет и достала из него тарелки.

— Мама каждое лето отправляла меня погостить к родителям моего отца на ферму. Дедушка работал, так что я целиком и полностью находилась на попечении бабушки. Мы с ней хорошо ладили, и она меня баловала.

— А почему сестра не ездила с тобой?

— Марго тоже об этом мечтала и очень мне завидовала. Но мама с раннего детства таскала ее на тренировки и по всяким показам и просмотрам. Так что бедняжке было некогда вздохнуть.

Выходит, мать избавлялась от Трейси, как от балласта, промелькнула у Эдварда мысль, которая обожгла его болью.

— А твоя сестра хотела участвовать в этих просмотрах и показах?

— Скорее нет, чем да. — Трейси сосредоточенно расставляла тарелки и раскладывала салфетки. — Наша мать была помешана на том, чтобы сделать из Марго теннисистку или кинозвезду. Поскольку ничему другому сестра не научилась, то с семнадцати лет выступала на кортах и фотографировалась для рекламы.

Эдвард заправил грибы тушеными овощами и смешал с готовым рисом, после чего выложил все в миску и обильно посыпал сверху острым сыром для придания особого аромата.

— Похоже, что Марго была в детстве обделена вниманием бабушки и многое потеряла.

— Действительно, я считаю, что мне повезло больше.

Трейси улыбнулась, но по ее грустным глазам Эдвард понял, что обида на мать, отдававшую предпочтение более красивой дочери, все еще живет в ее сердце. Вероятно, из-за этого у Трейси возникло чувство неполноценности.

— Мы с бабушкой пекли булочки и пироги, торты и печенье… — От приятных воспоминаний ее лицо засветилось, и улыбка на губах стала еще шире. — Я всегда возвращалась домой растолстевшей. Мама меня страшно ругала и тут же сажала на диету.

Трейси вдруг замолчала, словно испугалась, что сболтнула лишнее. Эдвард понял, что ее история имеет более глубокие корни, но не стал допытываться, не желая бередить рану. Придет время, Трейси сама обо всем расскажет, если посчитает нужным. Она заправила салат фруктовым уксусом, а Эдвард нарезал хлеб. Вместе они закончили сервировать стол и наполнили тарелки закуской, источающей соблазнительный запах.

— А ты, Эдвард? Расскажи о себе, — попросила Трейси. — У тебя есть братья или сестры?

— Нет, я в семье единственный ребенок. — Он подлил вина в их опустевшие бокалы. — Когда мне было шесть лет, отец нас бросил и навсегда исчез с нашего горизонта. Мать у меня была гордая и не стала подавать на алименты или пытаться его найти.

Лицо Трейси погрустнело.