Сейчас или никогда - Элизабет Адлер Страница 16

Он еще раз посмотрелся в зеркало и ехидно ухмыльнулся. Эти безмозглые копы думают, что напали на его след, а между тем составленный ими фоторобот не имеет ничего общего с оригиналом. Правда, им каким-то странным образом удалось запечатлеть выражение глаз, но этого слишком мало для опознания. Кроме того, во время «охоты» он всегда надевает контактные линзы, что довольно хорошо скрывает характерные особенности его взгляда.

Взяв со стола очки в массивной оправе, он надел их, аккуратно причесал волосы, сделав пробор с правой стороны, и снова посмотрелся в зеркало. Какие глупцы! Конечно, когда он снимает лыжную маску, волосы на его голове становятся торчком, что и зафиксировано на фотороботе, но обычно они всегда гладко зачесаны, что придает ему вид старомодного актера. Во всем же остальном фоторобот совершенно не похож на него. Разумеется, какие-то самые общие черты подмечены верно. Узкое лицо, например, густые брови, но при этом рот совсем не его. То же самое можно сказать и о форме подбородка. Он даже рассмеялся, представив себе, как эти тупоголовые копы будут искать его по всей стране по этому фотороботу. Нет, они и за миллион лет не поймают его. И не потому, что он такой везучий, а прежде всего потому, что гораздо умнее тех неудачников, которые идут в полицию, не найдя более достойного места в жизни. Вот они, например, называют его деятельность «выслеживанием добычи», а он сам предпочитает использовать древнее слово «охота». На самом деле он охотник за добычей, которая должна быть достойна его высокой миссии. Конечно, это требует много времени, но на то он и настоящий охотник, чтобы долго следить за очередной жерт-60 вой, принюхиваться к ней, а самое главное — наслаждаться самим процессом подготовки к решающему удару. Он всегда точно и четко знает, какой будет его очередная жертва. И как только выбор сделан, начинается длительный период охоты, в ходе которой он проявляет весьма незаурядные качества следопыта.

Более того, ни с чем не сравнимое удовольствие доставляет ему то, что сама жертва не догадывается о своей обреченности. В конце концов он узнает о ней даже больше, чем она сама о себе знает. Он знает самые сокровенные, самые интимные подробности ее жизни. И в этот момент он наносит удар. Прекрасный момент, надо сказать.

Он еще раз взглянул на себя в зеркало, потом неспешно натянул стерильно чистую пижаму из хлопка, надел такие же чистые домашние тапочки и направился вдоль по коридору к заветной двери. Перед ней он остановился, посмотрел на прочные замки, но потом решил, что сегодня не время переступать порог этой тайной комнаты. Точнее сказать, в этом не было никакой необходимости.

Спустившись вниз, он прошел на кухню, открыл холодильник и задумался. Вообще говоря, он поужинал сегодня в кафе, куда любил заходить после работы. Его там уже все знают и считают одиноким человеком, который пытается хоть как-то разогнать тоску, наблюдая за посетителями. Обычно он заказывает бокал красного вина и картофельное пюре, которое он любит с детства. Кроме того, он никогда не скупится на чаевые официантам.

Он стоял у открытого холодильника и размышлял, чего бы ему выпить в столь поздний час. Прямо перед глазами были огромная бутылка водки «Смирнофф», две бутылки минеральной воды и несколько лимонов. А еще небольшой нож с узким лезвием в пластиковом чехле.

Наконец он достал бутылку водки, налил себе четверть стакана, отрезал кусочек лимона и опустил его в содержимое. Сделав небольшой глоток, пошел в кабинет и уселся за письменный стол. Затем он взял со стола фотографию в черной рамке и поставил ее перед собой. На него смотрела толстая женщина с суровым, жестким и довольно мясистым лицом. Он поднял стакан и подмигнул ей.

— За тебя, мама. За женщину, которая сделала меня счастливым. — И залпом осушил стакан.

Затем он открыл привезенную с собой красную коробку и вынул оттуда стопку газет и журналов с сообщениями о трагической гибели юной студентки Саммер Янг. Он прочитал каждую статью, обратив при этом самое пристальное внимание на те места, где описывались предполагаемые черты преступника, и снова ухмыльнулся, разглядывая в газетах свой фоторобот. Через некоторое время он опять пошел на кухню, наполнил стакан водкой и вернулся в кабинет. Достав из стола целую дюжину фотографий, аккуратно разложил их на столе. На них были изображены молодые женщины, выбранные им не случайно. Рассматривая каждую, он то и дело бросал взгляд на пожелтевшее фото матери, пытаясь обнаружить хоть какое-нибудь сходство.

Вдруг ему показалось, что она слишком строго смотрит на него. Не долго думая он схватил портрет и швырнул на стол. При этом он задел стакан, разбил его и слегка порезал палец. Громко выругавшись, бросил карточку матери в ящик стола, а потом сунул окровавленный палец в рот. Конечно, все эти фотографии далеки от совершенства. Он снимал этих женщин из окна машины на улице или в кафе. Он долго изучал каждую, пытаясь обнаружить самые важные детали, которые обычно определяли его окончательный выбор. В конце концов он остановился на одной, взял красный фломастер и перечеркнул ее крест-накрест. Вот и очередная жертва.

Удовлетворившись своим выбором, он собрал все бумаги и фотографии и, спрятав в стол, запер его на ключ. Пусть они лежат там вместе со снимками тех, кто уже давно покинул эту грешную землю. Потом он вышел в свой любимый садик и какое-то время с любовью разглядывал цветы, гордясь порядком, царившим здесь. Каждому растению было определено свое место. Все они были аккуратно подрезаны, прополоты и обильно политы водой. Он наклонился над красивым кустом роз и жадно вдохнул исходящий от них аромат. В этот момент он ничем не отличался от любого другого жителя престижного пригородного поселка, если, конечно, не брать во внимание запертую на прочные замки комнату, в которую он решил сегодня не входить. Да еще, пожалуй, трусиков Саммер Янг, которые он до сих пор бережно хранил в кармане, иногда наслаждаясь их запахом. Он то и дело ощупывал их, доставал и прижимал к губам. В этот момент он вспоминал ее очаровательные формы и неистребимый запах женского тела, который преследует его уже много лет.