Ангел в моих объятиях - Стефани Слоун Страница 16

* * *

— В разумных пределах! Мечтай, задница, — сказала Сара Персивалю.

Павлин посмотрел на нее тоскливым взглядом, явно не одобряя ее манеру выражаться. Эта птица появилась в поместье Тисдейлов после гибели его подруги. По правде говоря, оказался он в такой ситуации не столько из-за смерти своей дорогой Пенелопы, сколько из-за того, что Персиваль, не переставая, горевал и жаловался на судьбу, — причем и днем, и ночью, — что выражалось в резких, не очень приятных криках.

Его хозяин, лорд Такой-то из графства Такого-то, расположенного за Дорсетом, так устал от этих криков, что грозился отпустить птицу на все четыре стороны, что было сродни смертному приговору для Персиваля. И здесь появилась Сара-спасительница. Павлина срочно доставили в поместье Тисдейлов, где он очень хорошо устроился, если бы время от времени не вспоминал о почившей подруге.

Сара глубоко вздохнула и огляделась, за деревьями виднелась крыша усадьбы.

— Я обещала, что перестану употреблять крепкие выражения, когда выйду замуж, не так ли? — спросила она павлина, из предосторожности держась на некотором расстоянии.

Она обожала эту птицу в сказочно роскошном убранстве, но иногда Персиваль становился несколько раздражительным.

Он отвернулся и посмотрел направо, и тут же голубые перья на его груди и голове засияли всеми цветами радуги, даже в тени деревьев.

— А я, насколько мне известно, еще не замужем! — отрезала Сара.

Персиваль издал жалобный пронзительный крик и посмотрел на Сару.

Вдруг она услышала стук копыт и осторожно выглянула из своего укрытия, чтобы посмотреть на приближающегося всадника. Это был Диксон на гнедом жеребце. Он даже не позаботился перевести лошадь из аллюра в галоп, а просто вонзал ей в бока шпоры, чтобы она бежала быстрее.

Несчастное животное вздрагивало от каждого удара, и Сара чуть было не крикнула, чтобы остановить Диксона, но вовремя спохватилась — это было бесполезно.

Мистер Диксон не проявлял открытой жестокости к животным, не делал того, что пэры сочли бы противозаконным. У него был дар использовать утонченные приемы жестокости, которые заставляли лошадь страдать постоянно. Мистер Диксон был отталкивающим человеком во многих отношениях, но его жестокость к животным была самым отвратительным недостатком, поэтому Сара не хотела видеть его в качестве кавалера, а тем более — в качестве будущего мужа.

Все эти годы она терпела его общество только по одной-единственной причине. Она взяла с мистера Диксона клятвенное обещание, что он будет отдавать ей своих животных, которых сочтет бесполезными, а она приютит их.

Саре не составило труда уговорить этого тщеславного человека отдать ей чистокровного английского пятилетку, окрас у которого был не тот, и двухлетнего мастифа по причине его слюнявости.

Одно слово Джона Феруэзера, управляющего Диксона и верного друга Сары, — и Диксон больше не сомневался, что животное абсолютно непригодно для дальнейшего использования.

— Мне кажется, что гнедые лошади совершенно вышли из моды в этом сезоне, Персиваль, — сказала Сара павлину, поднимаясь на ноги. — Не сомневаюсь, что мистер Феруэзер, как всегда, поддержит меня.

— Ко-о, — ответил Персиваль и насторожился, повернув голову с роскошным плюмажем в сторону аллеи, почуяв приближение другого всадника.

Сара мгновенно ретировалась и прижалась к массивному дереву. Она стояла, не шевелясь, сдерживая громкий стон, готовый сорваться с ее губ, — из-за поворота показался лорд Уэстон на своем потрясающем гнедом жеребце. Он отпустил поводья, и лошадь спокойно брела по дороге, как будто они оба решили наслаждаться прогулкой.

Сама того не желая, Сара улыбнулась. Между этими двумя чувствовалась искренняя привязанность. Она знала достаточно о чистокровных английских скакунах, которые часто впадали в ярость и не слушались, и вот великолепный гнедой конь ведет себя как ягненок в умелых руках хозяина.

Сара еще раз взглянула на поводья, свободно обвивающие длинные пальцы загорелых рук, которые покоились на его бедрах. Раньше она не замечала, как ладно сидят на графе лосины из оленьей кожи, которые туго обтягивали рельефные мышцы, бросавшиеся в глаза даже на таком расстоянии.

— Мне пришлось немало потрудиться, чтобы найти это укрытие, — рассеянно прошептала она Персивалю, который лишь моргнул ей в ответ.

Ритмичный цокот копыт Ленивца звучал у Сары в ушах, пока она заворожено наблюдала, как красиво играют у лорда Уэстона мышцы бедер, то напрягаясь, то расслабляясь при каждом движении лошади. Напряглись, расслабились. Напряглись, расслабились.

— Ко-о.

Ленивец резко остановился и взволнованно затряс головой, услышав пронзительный крик Персиваля.

Лорду Уэстону пришлось заставить жеребца покрутиться на месте, чтобы он не встал на дыбы.

— Спокойно, мальчик, спокойно, — сказал он, похлопав коня по мощной темно-рыжей шее.

Одновременно граф скользил внимательным взглядом по деревьям, остановившись в нескольких дюймах от укрытия Сары.

— Это вы, мисс Тисдейл? — позвал он.

Сара затаила дыхание, ее глаза расширились от ужаса, что ее вот-вот обнаружат. Персиваль опять собрался издать пронзительный крик печали.

— Не вы? Ну, хорошо. Это всего лишь птица, Ленивец.

Уэстон прищелкнул языком, понукая лошадь. Гнедой жеребец пошел вперед, стремясь быстрее удалиться от леса, издающего непонятные звуки. С еле заметной улыбкой граф обернулся и посмотрел назад.

Сара простояла, не шевелясь, как ей показалось, еще с четверть часа — она устала, мышцы затекли. Персиваль важно прошествовал к гнилому бревну и занялся охотой на жуков.

— Это все из-за тебя, знаешь ли, — бросила она обвинение птице и поморщилась от боли, осторожно потягиваясь, чтобы восстановить кровообращение в мышцах. — Неужели ты не мог помолчать?

Хорошо еще Титуса здесь не было — незадолго до этого он увязался за Найджелом и местными мальчишками. Один Бог знает, как бы все обернулось, окажись здесь мастиф.

— Ко-о! — ответил Персиваль и вернулся к еде.

— Точно, это ты виноват! — решительно сказала Сара, хотя не была в этом уверена, ведь не павлин же заставил ее прятаться, но ей не хотелось во все это вникать.

— Ко-о.

* * *

Таверна «Сапог» совершенно не изменилась за целый век своего существования, когда впервые открыла двери для рыбаков и жителей Лалуорта, которые не прочь пропустить пару стаканчиков эля. Маркус иногда останавливался здесь, когда приезжал в город. В этих случаях он надевал простую одежду селянина из домотканого полотна, дожидался, пока завсегдатаи как следует наберутся, и незаметно пробирался в эту простую, непритязательную таверну. Пьяницы легковерны, достаточно было одеться попроще и купить выпивку на всю компанию.

И сегодня все было по-прежнему. Из распахнутых окон доносилась пронзительная музыка, приветствуя Маркуса, пока он передавал поводья Поуки конюху.