На том конце радуги - Дэй Леклер Страница 16

– Ты солгал мне, ублюдок. Ты не сказал, что принц Лэндер твой брат!

Не говоря ни слова, Меррик завел мотор, и машина тронулась.

– Разве тебе нечего сказать? – возмутилась Алисса.

– Не здесь и не сейчас.

Она замолчала, слишком расстроенная и эмоционально опустошенная, чтобы затевать словесную баталию. Ей так много хотелось сказать, но она не находила слов. Возможно, это из-за нервного переутомления. А скорее всего потому, что она знала: если опять заговорит, то непременно расплачется.

Дорога казалась бесконечной, пока они петляли по улицам. Спустя час Меррик наконец удостоверился, что за ними нет «хвоста», и выехал на дорогу, ведущую вверх по крутому склону. На вершине горы стоял большой дом с впечатляющим видом на город.

Войдя в дом, они прошли в гостиную, и Меррик сразу подошел к бару.

– Нам нужно поговорить, – объявил он, наливая выпивку.

– Какой смысл? Ты солгал. Конец дискуссии.

– Ты заслуживаешь объяснения. – Он подал ей стакан с янтарной жидкостью. – Вот, возьми. Похоже, тебе это сейчас не помешает.

Она взяла у него стакан.

– А что, бренди – признанное лекарство от предательства?

– Дашь мне знать, так ли это.

– Ну, тогда… за доверие, – сказала Алисса и сделала большой глоток.

– Я прошу прощения, Алисса. Мне нужно было сказать тебе, кто я.

Ее рот скривился в горькой улыбке.

– И кто же ты на самом деле?

– Как и сказала жена ювелира, Меррик Монтгомери.

– Ты имеешь в виду, принц Меррик, младший брат принца Лэндера, герцога Вердона. – Она вскинула бровь. – Я права?

– Да.

– Того самого принца Лэндера, который борется с принцем Брандтом за трон?

Мускул дернулся, у него на щеке.

– Да.

– Кажется, твое лекарство не помогает.

– Мне очень жаль.

– Я верила тебе, – прошептала она, – верила, что ты действуешь из альтруистических побуждений. Но оказалось, все это для того, чтобы твой брат стал королем. Какой дурой я была. А ведь должна была научиться на ошибках матери и никогда не доверять мужчине.

– Ты думаешь, я сам не ставил под сомнения свои побуждения? – вспылил Меррик, затем одним глотком опрокинул в себя бренди. – Считаешь, я не беспокоился, что они могут быть отнюдь не такими чистыми?

Алисса повернулась и вышла через французские двери на большой балкон. Глинит простирался далеко внизу, мерцая разноцветными огнями.

Она почувствовала приближение Меррика и заговорила, не оборачиваясь:

– Возможно, но это не остановило тебя от похищения.

Меррик поставил стакан на маленький столик на краю балкона.

– Для меня все сводится к одному жизненно важному соображению: что лучше для Вердонии.

– А твой брат – лучший выбор, не так ли?

– Нет.

Алисса повернула голову, неожиданно обнаружив, что Меррик стоит прямо у нее за спиной. Она пыталась скрыть, как все в нем действует на нее. Глубина голоса. Его мускусный запах. Даже величина и форма его рук пленяли ее на самом элементарном, примитивном уровне. Его отчетливый шрам, приподнимающий губу в полуулыбку. Она не могла забыть ощущение этого шрама под своими губами и сделала глубокий вдох, заставляя себя успокоиться.

– Если твой брат не лучший выбор, тогда зачем ты похитил меня?

Он забрал у нее стакан с бренди и поставил на столик рядом со своим.

– Лучший выбор – тот, который сделает сам народ Вердонии на предстоящих выборах. Но это его решение. Не фон Фолька. Не Лэндера. Не мое и не твое. Это решать всей Вердонии. Вот за что я борюсь.

Ей было неприятно признавать, что его слова затронули в ней какую-то тонкую струну. Меррик боролся за общество с глубокими корнями, за людей, объединенных одной целью. Это то, чего она жаждала всю свою жизнь, но никогда не имела.

– И что теперь? Мы продолжим наше четырехмесячное паломничество?

– Теперь это невозможно. Доверие – это улица с двухсторонним движением, Алисса. Никто из нас не доверяет другому. Поэтому пришло время для более радикальных действий.

Она сглотнула.

– Боюсь спрашивать, что это может быть.

– У меня всегда имелся план «Б». Я просто надеялся, что не придется им воспользоваться. – Его губы изогнулись в ироничной улыбке. – Мы поженимся.

Она была так потрясена, что не сразу смогла заговорить:

– Мы… что?

– Поженимся.

– Ты, должно быть, лишился рассудка.

– Подумай об этом, Алисса. Если я женюсь на тебе, значит, фон Фольк не сможет.

– Ты нашел потрясающее решение! – вскипела она. – Идеальный способ, чтобы мою мать убили.

– Если мы поженимся, он не сможет использовать тебя как пешку. Ты будешь свободна. Мы подождем подобающий период времени, потом разведемся. Что касается твоей матери… – Меррик потер ладонью челюсть, – если ты выйдешь за меня, я сразу же после этого отправлюсь ее вызволять.

Алисса потрясенно воззрилась на него.

– Ты серьезно?

– Совершенно серьезно. Я бы уже сделал это, если б считал, что ей угрожает серьезная опасность. – Он вскинул бровь. – Значит, договорились? Ты выйдешь за меня?

Алисса хотела бы все продумать, но у нее не было ни выбора, ни времени. Сделав глубокий вдох, она ответила:

– Да. Я выйду за тебя.

– Отлично. Тогда предлагаю скрепить нашу сделку.

Слова повисли между ними на долгое, бесконечное мгновение. Потом он сделал к ней шаг, сокращая и без того малое расстояние, что было между ними. Решимость светилась в его глазах, и он потянулся к ней, соединяя их тела в единое целое.

В его овладении не было ничего пробного, оно явилось быстрое, как молния, и восхитительно точное. Он хорошо знал, как прикоснуться к ней, как поцеловать ее, как украсть все мысли у нее из головы, кроме всепоглощающей потребности наслаждения. Желание вспыхнуло, ослепительное, острое, требующее удовлетворения. Он завоевателем ворвался в ее рот, вступив в сладостный поединок.

Она капитулировала без колебаний. Его язык сплетался с ее языком, играя, дразня, требуя. Руки скользили по спине, пальцы распластались на ягодицах, захватывая их все крепче. Он приподнял ее, тесно прижимая к себе. Она чувствовала его возбуждение, давящее на ее живот, и это лишь усиливало, воспламеняло ее желание. Поднимало его до немыслимых высот.

Она погрузилась пальцами ему в волосы. Зажав его нижнюю губу зубами, она настойчиво потянула, прежде чем вновь отдаться поцелую. Время и место исчезли. Остались лишь звуки хриплого дыхания, шелест одежды, скольжение плоти о плоть. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы он подарил ей освобождение, которого она так жаждала. Всю жизнь она была одна. Всю жизнь бежала от чего-то, но никогда – к чему-то. Она больше не хотела убегать. Хотела заполнить эту пустоту, заполнить ее самым примитивным, плотским способом из всех возможных. Она готова была просить Меррика об этом.