Отчим (не) моего жениха - Лариса Васильева (Lara) Страница 16

— У меня есть для тебя потрясающая новость, — подмигнул жених, улыбаясь как кот, объевшийся сметаны.

— Какая? — воодушевилась я. Хорошая новость в моем положении была необходима как воздух.

— Вечером расскажу. Уверен, ты будешь в восторге.

Нагнав тумана, Слава с аппетитом накинулся на приготовленный ужин, и только мы с Разумовским неохотно ковырялись в тарелках. Как назло к концу дня все отличные идеи «как довести папочку» испарились. Взяв из вазочки мандарин, я задумчиво перекидывала его из руки в руку, когда запиликал мой телефон.

Мамочке не терпелось узнать, как дела у дочурки, но ее неожиданный звонок заставил меня вздрогнуть и выпустить из рук мандарин. С ужасом смотрела, как цитрус катится через весь стол и аккуратно приземляется в тарелку Разумовского, прямо на красиво запеченные овощи.

Метнув на меня гневный взгляд, Виктор оттолкнул тарелку со злосчастным мандарином и потребовал немедленно убрать со стола испорченную еду.

— Вы дурно воспитаны, — заметил он сухо, испепеляя меня убийственным взглядом. — Возможно, вам следует брать уроки этикета, если желаете влиться в нашу семью.

Вот же блин! И бесполезно объяснять, что я не специально.

Не успела толком разозлиться, а меня уже несло к Разумовскому. Уверена, после содеянного он меня прибьет, но с каким наслаждением я схватила графин с водой и вылила содержимое на голову напыщенному идиоту.

Кухарка ахнула и всплеснула руками, Слава закашлялся, от неожиданности подавившись едой, и только Виктор сохранял молчание, буравя меня каменным взглядом.

Вот как я представляла следующее развитие событий. После моего наглого вмешательства в чужое личное пространство, монстр взбесится и накричит на каждого в пределах видимости. Потом, вероятно, выскажет Славе все, что думает о невестке, и выставит нас на улицу в морозную ночь. Отличный план с прекрасным завершением.

Я была готова к истошным крикам, но Разумовский не произнес ни слова. По его волосам текла вода, рубашка и джинсы намокли, но Виктор вел себя на удивление выдержанно.

Просто аплодирую стоя!

— Не против, если я с твоей невестой потолкую, — он взглянул на Славу, и жених едва заметно кивнул.

— Пойдемте, Арина, побеседуем, — монстр изящным жестом пригласил меня на выход.

Лицо совершенно непробиваемое, точно решил отомстить, но слишком вежлив, чтобы отказаться и не пойти.

Шла за Разумовским как на казнь. Думала, отведет меня в свой кабинет и вычитает, но он решительно поднялся по лестнице.

— Почему наверх? — я остановилась у первой ступеньки.

— А куда? — Виктор обернулся.

— В кабинет.

— Ну уж нет, — рабовладелец усмехнулся. — Я теперь вас и на пушечный выстрел не подпущу к кабинету. Вы же смелая девушка, поэтому следуйте за мной. Я не причиню вам вреда.

Легко сказать, не причиню. Да у Разумовского в каждом жесте читалось желание меня придушить. Холодный душ должен был стать последней каплей, после которой папочка перестанет думать обо мне, как о будущей невестке. Сжала в ладони телефон, надеясь в случае опасности успеть позвать на помощь.

— Проходите, — Виктор распахнул дверь одной из комнат.

— Куда вы меня зовете? Я туда не пойду! — отшатнулась я. Сердце заколотилось сильно-сильно, готовое выпрыгнуть из груди.

— Это ваша комната, Арина, — снисходительно вздохнул монстр и снова пригласил войти внутрь. Точно, моя! Стоп, а что ему в ней понадобилось? — Я просто не хочу, чтобы наш разговор стал достоянием посторонних ушей.

Сладкий, успокаивающий тон сделал свое дело, и я как овечка вошла внутрь. Рабовладелец просто хочет меня приструнить и не собирается это делать на людях. Мало ли разговор услышит горничная или кухарка.

— О чем вы хотели поговорить, папочка? — съязвила, на всякий случай стараясь держаться подальше от Виктора. — Если научить уму-разуму, то сразу предупреждаю — поздно. Характер личности формируется до восемнадцати лет, — умничала я, когда Разумовский вдруг кинулся ко мне и, схватив за руку, потащил куда-то в сторону.

— Что вы делаете? Спасите! Хулиганы жизни лишают! — что есть мочи завопила я, но на помощь никто не пришел. Не слышали или просто решили не связываться с обезумевшим монстром.

— Ах ты, маленькая избалованная девчонка, — процедил инквизитор, таща меня на казнь. — Родители не научили уважать старших, поэтому мне придется заняться твоим воспитанием.

С этими словами он втащил меня в ванную комнату. Я брыкалась и изворачивалась, пытаясь освободиться, но монстр держал железной хваткой. В какой-то момент получилось цапнуть его за руку, но Виктор не отпустил. Втолкнул меня в душевую кабинку и повернул вентиль.

Струи воды хлынули на меня сверху ледяным дождем. За одну секунду волосы облепили лицо, платье прилипло к телу, а изверг не позволял выключить воду или выбраться наружу. Разумовский держал меня одной рукой, находясь при этом снаружи.

Нет уж, папочка, если мокнуть, то вместе! Собравшись с силами, я резко рванула его за рубашку, втащив внутрь. Теперь холодный тропический дух хлестал сверху по нам обоим, заливая пол в ванной. Заметив это, Разумовский резко рванул дверцу, закрывая кабинку.

Что делать двум ненавидящим друг друга людям, находясь в замкнутом пространстве? Пытаться не прибить друг друга и не замерзнуть. Холодно было ужасно поэтому, когда Разумовский выключил проклятую воду, я дрожала настолько, что не было даже сил кричать.

— Ч-ч-что вы делаете? — выдавила я синими губами, трясясь как осиновый листок.

— Мне пришлось прибегнуть к крайним мерам, — заявил Разумовский, но видела, что он тоже замерз.

— К-к-какие холодные крайние меры, — я шмыгнула носом, чувствуя, как вибрирует мой подбородок.

Я посмотрела на Виктора, и тот поймал мой взгляд. Как обычно внимательно и сосредоточенно изучил плачевный внешний вид, промокшее платье и остановился на лице.

Все происходило словно во сне. Я видела, как Разумовский поднял руку и осторожно провел пальцами по моим губам.

Словно холодной сваркой коснулся раскаленного металла.

Я даже забыла, как дышать, только смотрела на кончики его пальцев и внимательный взгляд. Сейчас монстр не казался мне хмурым. Наоборот, я чувствовала, как мое тело непонятно почему заливает горячая волна, как туманятся мысли и сбивается дыхание. Я задрожала, но не от холода, но Виктор неожиданно отстранился.

Секунда и между нами возникло незримое напряжение, подобно натянутым струнам. А потом Разумовский повернул вентиль, окатив нас еще раз, но уже горячей водой. Я охнула и инстинктивно подалась вперед, буквально вжавшись в Виктора. Он обнял меня сильной рукой, прижав к своему телу. Тропический дух хлестал кипятком, а мы стояли в стороне, обуреваемые непонятными чувствами.