Сообщники поневоле - Алёна Снатёнкова Страница 16

- Ты могла. Вернее, силы хватит.

- Могу, - на секунду зависаю, детально вспоминая мой героический полет, а потом резко отмираю, чтобы не вызвать лишних подозрений. – Но сегодня я невинна, как ангелочек.

Тем более я уверена, что никакого перелома там нет, а Фил просто неженка, которого все детство на руках таскали, чтобы он коленки не разбивал и не знал, что такое боль.

Эх, не жил он в моем дворе. Не бегал по гаражам и заброшенным зданиям. Бедный, непросто ему. Скучное детство.

- А зачем ты разделась в его комнате?

Если бы я сейчас пила воду, то поперхнулась бы, честное слово. Никто кроме меня не знает, что такие вопросы надо задавать шепотом в глухом лесу? А лучше вообще не задавать. Смирнова, кто тебя воспитывал?

- Слава сказал…

- Жарко мне стало, – отвечаю ей и на ноги встаю, разминая коленки. - Насть, заканчивай с допросом. За стеной парень, между прочим, мучается. А ты все заладила, зачем, когда и почему.

- Когда мы сюда ехали, тебе не было его жалко.

Вот возьму и обижусь. Чего она вздумала меня бессердечной выставлять?

- Господи, а сейчас жалко. Я прозрела, – размахиваю руками и выхожу на трассу, по которой уже минут двадцать гоняет Обашкин.

Парень, как настоящий джентльмен, пропускал меня на поворотах. Хотя мне казалось, Славик просто боялся, что я его задавить смогу. Но не важно. После третьего круга дверь, за которой Айболит лечил нашего Карлсона, открылась, и из нее вышел дяденька в белом халате.

- Все в порядке. Перелома нет.

- А я говорила, – довольная, комментирую врача, но на меня даже внимания не обратили.

- Что тогда? – Мать Тереза Вячеславия никак не унимается. – Вы рентген сделали? Внимательно посмотрели? Он мой друг, и я видел его лицо, когда вез его сюда. Ему было больно.

- Молодой человек, это моя работа, и я прекрасно знаю весь ее алгоритм. Мы сделали все, что могли…

- Он умер? – взвизгнула я, прикрывая рот руками. Что? Обычно слова «мы сделали все, что могли» заканчиваются именно этим.

- Девушка, типун вам на язык. Скажете тоже. Все с вашим другом в порядке. Просто у него низкий болевой порог. Мы дали ему обезболивающие, и уже скоро он к вам подойдет.

Мужичок с типуном ушел, а вот косые взгляды голубков остались. Даже Смирнова смотрит на меня так, будто я ее любимого Онегина Петькой назвала.

- Обашкин, зря стараешься, - ерничаю, когда молчание затягивается. – Меня взглядом не убьешь.

- Маруся, – качает головой подруга, а затем напоминает женишку своему, что они врача без презента оставили, а нормальные люди так не поступают.

Нехотя, но Обашкин позволяет себя увести, и снова я одна остаюсь.

В принципе, могу домой уйти. Могу на месте попрыгать. Придумать кличку для Славика. Хотя с такой фамилией она ему не особо и нужна. Раз не нужна, тогда стоит проведать больного. Ему, наверно, там плохо. Со мной станет еще хуже, но мне совесть не позволяет бросить нового знакомого в беде. Ведь как бывает: либо плохо, либо хорошо. Золотой середины нет. Значит, надо кое-кого добить.

- Здоровья твоему пальцу, Филипп. – Захожу в процедурный кабинет и оглядываюсь. – Как ты? Слышала, у тебя обычный ушиб.

И отвечать не надо, сама вижу, что все хорошо. Сидит на кушетке, весь бледный, будто в мешке с мукой побывал, и с раздражением смотрит на меня. Говорю же, он всем доволен.

- Ты все еще здесь?

Оглядываюсь по сторонам и плечами пожимаю. Интересно, он в курсе, что от ушиба пальца галлюцинаций не бывает?

- Решила закончить начатое?

- Какое еще начатое? Так, зашла поиздеваться. Но не стану.

- А я буду. Если кто-нибудь узнает, как я под кроватью валялся, издевательства будут тебя преследовать всю жизнь. И насчет падения тоже молчи. Обашкину я сам все объясню, а остальным знать не обязательно. Все ясно?

- Я и не собиралась никому рассказывать.

- Молодец. Иногда ты бываешь адекватным человеком.

Иногда?

- Фи, Карлсон, не начинай. С таким низким болевым пороком лучше не нарываться.

- А с твоим умением создавать проблемы из ничего лучше прямо сейчас свалить из этой палаты. Слава, зараза, матери позвонил. И она, как я понял, уже на подъезде. Зная тебя, ты не сдержишься и ляпнешь какую-нибудь фигню, из которой мне потом выкручиваться придется. Поэтому - на выход. От греха подальше. Мне и так проблем хватает после встречи с тобой.

- Эй. Я просто…

- Ты просто уходишь и ждешь подругу как можно дальше от меня.

Да пожалуйста. Будто мне самой хочется здесь стоять. Разворачиваюсь на одном месте и с гордо поднятой головой иду к двери.

- Я тебе позвоню, малыш.

Если бы в этой комнатушке был бы еще кто-то, я бы сначала не поняла, что он ко мне обратился.

- Будешь малышом, пока я буду Карлсоном.

Блин, его ведь даже бить нельзя. Мало ли, вдруг загнется совсем.

Бр-р-р-р. Сдержалась и молча вышла под песню его идиотского смеха.

Ну, припомню я тебе все, ушибленный.

Не стала звонить Насте и говорить, что я переместилась в другое крыло больницы. Когда она очухается, сама наберет. Прошлась по коридору и уселась на свободную лавку. Бросила сумку на соседнее сиденье и вытянула ноги. М-да, совсем не так я свой день представляла, поедая утром блинчики. Может, и правда все дело во мне? Может, Довлатов прав, и я доставляю людям только неприятности?

Да ну. Бред какой-то.

Как можно верить человеку, который из-за ушиба поднял такую панику?

- У вас здесь родственник?

Слышу над ухом мужской голос и поворачиваю голову. Хоть мама меня и учила не разговаривать с незнакомцами, этот милый дядька никакого опасения не вызывал.

- У меня? Нет, что вы. Знакомый летчик.

- Летчик?

И вот знаете, по взгляду мужчины я поняла сразу две вещи: первое – он волнуется, второе – мне хотелось выговориться и тем самым поднять ему настроение.

Ну, я взяла и сдала Долматова с потрохами. А что? Смешно же со стороны. Взрослый парень, а вел себя как девчонка. Кому я еще могла рассказать, чтобы вместе посмеяться? Мама начнет нотацию читать, Смирнова у нас Мисс сочувствие, а баба Валя… О, ей потом расскажу.

- Обычный ушиб?

- Ага. Представляете? Он всю дорогу на палец свой молился, с таким видом, будто умирает.

Мужчина засмеялся. Нет, он заржал, хватаясь за живот.

- Не поверите, мой сын такой же. По виду и не скажешь, собранный, деловой, а в детстве на льду поскользнулся и упал. Ох я испугался. Думал, сломал что-то. И его жалко было, и себя. Жена убила бы сразу же. Но нет. Обошлось.