Любовница группенфюрера - Элли Мидвуд Страница 16

Где я могла дотронуться до чемодана? Просто какую-нибудь историю придумать с ним бы не прошло, это должен был быть настоящий случай, который кто-нибудь мог бы для меня подтвердить. «Чемоданы. Где их больше всего? На станциях, так? Я много куда ездила за последнее время, но точно ничего не трогала во время своих путешествий. К тому же, это должно было случиться в недавнем времени, потому что мои отпечатки были ещё свежими на нём. В последнее время я только ездила в Вену, на встречу с доктором Кальтенбруннером». Я чувствовала, как его взгляд прожигает дырку у меня в голове. «О Боже, он точно меня убьёт!»

«Так, ну-ка прекрати. Сосредоточься. Вена. Поезда. Станции». И тут меня вдруг осенило. «Поезд до Вены!!! Поезд, который чуть не сошёл с рельс, и где я помогла женщине с её чемоданом! Макс был со мной, он сможет всё подтвердить! Ну конечно!»

Я подняла голову, едва скрывая победную улыбку.

— Герр группенфюрер, я вспомнила.

Он выпрямился на стуле и слегка подался ко мне.

— Я вас слушаю, фрау Фридманн.

Прежде чем сказать что-то, что могло скомпрометировать нас обоих, я наклонилась к нему через стол и шепнула:

— Этот разговор ведь не записывается?

Я знала, что гестапо частенько такое делали — записывали допрос, чтобы потом преступнику было уже не отвертеться от своих слов, пусть и сказанных под пытками.

Доктор Кальтенбруннер слегка пожал плечом. Это было берлинское гестапо, а не его австрийское, и он не знал. Я на всякий случай решила говорить как можно более осторожно, учитывая ситуацию.

— Когда я ехала в Вену около месяца назад, по пути случился небольшой инцидент. Наш поезд чуть не сошёл с рельс, когда я шла к моему купе, и весь багаж попадал с полок. Там была одна женщина с малышом, которая не могла управиться с её сумками, и я решила ей помочь, потому как у неё руки были заняты ребёнком. Я попробовала поднять её чемодан обратно на верхнюю полку, но он оказался очень тяжёлым. И тогда хауптштурмфюрер Максимилиан Штерн — он также работает здесь, в СД — он по случайности оказался со мной в одном поезде, помог мне с её багажом. Я так хорошо это запомнила, потому что чемодан был очень тяжёлым, и я даже в шутку спросила её, не везла ли она в нём камни. Она ответила, что там были книги её мужа, и что он был профессором философии, кажется.

— Что вы делали в Вене? — осторожно спросил меня он. Я понимала, что ему нужно было это спросить, если разговор действительно записывался. Было бы слишком подозрительно, если бы он не задал мне этого вопроса; но мне всё же нужно было быть крайне осторожной с ответом.

— У меня любовник в Вене. Я надеюсь, это останется между нами, и вы не станете докладывать моему мужу.

Лёгкая ухмылка наконец появилась у него на лице.

— Не стану. Как, ещё раз, имя вашего свидетеля? Максимилиан Штерн?

— Да, герр группенфюрер.

Он нажал кнопку под столом, и один из эсэсовцев открыл дверь в камеру, ожидая указаний.

— Позовите сюда хауптштурмфюрера Максимилиана Штерна. Он работает в отделе внешней разведки.

— Слушаюсь, герр группенфюрер.

Как только эсэсовец исчез за дверью, доктор Кальтенбруннер встал, зашёл мне за спину и начал вынимать шпильки у меня из пучка, пока моя коса не упала мне на спину. Он ещё раз запустил пальцы мне в волосы на затылке, проверяя, не осталось ли там других заколок, затем взял чётки у меня из рук, снял с меня ремень и проверил мои карманы.

— Что вы делаете? — наконец не выдержала я, весьма сконфуженная таким странным поведением.

— Если ваша история не подтвердится, вы не сможете убить себя, прежде чем начнётся настоящий допрос. И чулки тоже снимите. Некоторые женщины умудрялись себя ими задушить.

Слава богу, хоть во рту у меня не проверил.

— Я не собираюсь себя убивать. Я ни в чем не виновата. Какой я должна быть идиоткой, чтобы стереть свои отпечатки с радио, на котором якобы работала, но оставить их на ручке чемодана?

Судя по его виду, он тоже пытался решить для себя эту небольшую дилемму, которая сейчас играла мне на руку. Я уже начала было надеяться, что мне удастся убедить его в своей невиновности, но доктора Кальтенбруннера оказалось не так-то просто провести.

— Вы сами чулки снимите, или мне это за вас сделать?

Его пренаглая ухмылка и неотрывный взгляд невольно заставили меня покраснеть, пока я отстёгивала чулки от пояса наощупь под юбкой. Конечно же, ему и в голову не пришло смотреть в другую сторону.

— И пояс тоже.

— Вы шутите?!

— Отнюдь. — Он ухмыльнулся ещё шире. — Вы, женщины, как это доказала практика, можете быть весьма изобретательны, когда пытаетесь избежать правосудия.

— Хоть отвернитесь в таком случае.

— К сожалению, не могу. — Да он точно надо мной издевался. — Согласно правилам, я должен всё время находится к вам лицом. Иначе вы можете напасть на меня со спины.

— Я?! Напасть на вас?! — Я ушам поверить не могла. Он явно играл со мной в одну из своих дурацких игр.

— Снимайте. — Он шагнул ко мне. — Или я его сам с вас сниму.

— Хорошо! — Огрызнулась я в ответ, вскакивая на ноги и отступая назад.

Хорошо хоть форменная юбка была достаточно длинной и позволяла мне хоть как-то прикрыться, пока я стягивала из-под неё пояс для чулок. Наконец я сняла его через ноги и швырнула моему дознавателю в руки.

— Какое совпадение, я тоже предпочитаю чёрное белье на своих женщинах, — проговорил он, без всякого зазрения совести разглядывая мой пояс.

— Какой же вы… — «Грязный извращенец!» Закончила я свою мысль у себя в голове, но вслух всё же решила этого не говорить и только уселась обратно на стул, спиной к нему. Он расхохотался.

Наконец дверь открылась, и один из охранников впустил Макса в камеру. Он явно удивился, увидев меня рядом с группенфюрером Кальтенбруннером; тот тем временем отдал все мои вещи охраннику и махнул ему, чтобы тот закрыл дверь.

— Ваше имя Максимилиан Штерн, верно?

— Так точно, герр группенфюрер.

— Вы знакомы с этой женщиной?

— Да, герр группенфюрер. Аннализа и её муж наши близкие друзья.

— Наши?

— Мои и моей жены, Урсулы.

— Вы недавно ездили вместе с ней в Вену?

— Да, только… Не совсем вместе. Мы случайно встретились на вокзале и разошлись по прибытии в Австрию. Мне нужно было доставить кое-какую документацию в офис в Вене, а у Аннализы было какое-то личное дело, как она мне сказала. Я предложил её подвезти — меня у вокзала ждала служебная машина — но она сказала, что её забирал её друг.

«Другом» был доктор Кальтенбруннер. Он коротко взглянул на меня. Пока всё шло гладко.

— И что случилось на поезде?