Цыганский барон - Кэт Мартин Страница 16

Кэтрин украдкой взглянула на блузку, достаточно ли та высохла.

— …Я хотела подождать, пока не высохнет одежда.

— Кто же станет винить тебя за это в такой чудный день? — сказал Доминик, протягивая ей кружку с дымящимся черным кофе. — Я тоже мылся, а потом увидел, как ты идешь к ручью. Я подумал, может быть, ты хочешь выпить кофе.

Кэтрин хотела поблагодарить его, но как только заглянула в его черные смеющиеся глаза, тут же безобразная ночная сцена с Яной встала перед ней с поразительной ясностью. Кэтрин подумала о жестокости Доминика, и позабытая было враждебность всколыхнулась с новой силой.

Она собралась сказать ему, что думает по поводу его повеления, но тут взгляд ее упал на широкую обнаженную грудь, едва скрытую расшитой золотом безрукавкой, той самой, что она видела в вагончике, и слова застряли в горле.

Как ни старалась она выглядеть безразлично-суровой, предательский румянец вспыхнул на щеках. Она могла думать только о том, что никогда не видела кожу более гладкую и более смуглую, что ей страшно хочется дотронуться до него, убедиться, что его сильное тело и впрямь такое твердое на ощупь, как кажется.

— Мне жаль, что так получилось с Яной, — сказал он, — Надо было мне раньше с ней поговорить.

В тот момент, как было произнесено имя Яны, заклятие спало. Тряхнув головой, Кэтрин спросила:

— Ты хочешь сказать, что должен был избавиться от нее раньше, да? Пока она не стала тебе помехой? Эта женщина — твоя жена?

Губы Доминика сложились в неприятную усмешку.

— Да нет. Мы с Яной знаем друг друга с детства. Близкие друзья, так сказать. То, что случилось вчера, произошло бы так или иначе. Чуть раньше, чуть позже.

Кэтрин изо всех сил сжала кружку. Шум реки сразу стал как-то тише.

— Почему?

— Яна — женщина… э-э… с очень большими запросами. Когда ее муж, Антал, заметил за ней эту маленькую слабость, он развелся с ней. Со мной она находит некоторое утешение.

— Ты хочешь сказать, Яна сама предложила тебе…

— Да. Честно говоря, Яна подошла ко мне первой и, по-моему, ничуть от этого не проиграла.

С такой логикой не поспоришь. Если женщина ведет себя настолько бесстыдно, что вынуждает мужа с ней развестись… Такую совсем не жалко.

— Ну, если она пошла на связь добровольно…

— Наконец слышу голос разума! Я было решил, что в женских головках такой зверь не водится. Значит, мир?

— Значит одно: ты совершил большую ошибку, когда порвал с ней. Теперь твою постель некому будет согреть.

— Мне хватит одного взгляда на тебя, Катрина, — проговорил Доминик, лаская ее глазами, — чтобы согреться. Разве ты не чувствуешь, как хорошо нам будет вместе?

Доминик наклонился к ней, и Кэтрин инстинктивно отшатнулась.

— Не надо! Не говори так! Даже и думать не смей!

— Почему? Разве это так противно?

— Конечно!

Но рот ее пересох при одной мысли о том, что они могут быть близки, а кружка в руке задрожала, Доминик засмеялся и взял у нее кружку.

— Обожжешься.

Его глаза сияли как звезды во мраке.

— Доминик, прошу тебя…

— Просишь о чем, Кэтрин? Чтобы я поцеловал тебя и заставил почувствовать то, что испытала ты прошлой ночью?

Кэтрин вскинула голову.

— Нет. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Уголки его губ поползли вверх. Доминик смерил ее взглядом, поставил кружку на землю и пошел прочь, бросив ей через плечо:

— Завтра мы едем на ярмарку. Пора сниматься с якоря: паковать вещи, готовить повозки. Когда закончим, я покажу тебе город.

— С удовольствием, — неожиданно для себя ответила Кэтрин и поймала себя на мысли, что ей действительно было бы приятно оказаться в городе рука об руку с этим черноглазым красавцем цыганом.

Доминик дотронулся до ее щеки, и по коже Кэтрин побежали мурашки.

— Пойдем в табор, — сказал он нежно.

— Мне надо побыть здесь еще немного, — солгала Кэтрин. Только бы он ушел один.

— Хорошо, жду тебя у костра.

Кинув на нее последний согревающий взгляд, Доминик пошел в табор.

Кэтрин смотрела ему вслед. Как он красив! Какая у него гордая походка! Господи, как так случилось, что она не может отвести от него взгляда?

Кэтрин вспомнила дом, Англию. Подумала об Арундейле, о том, что ради отца, столько сделавшего для того, чтобы титул достался ей, родить сыновей — наследников титула и поместья. Она представила себе Эдмунда в роли новоявленного герцога и почувствовала неприятный укол в сердце. С другой стороны, она могла ошибаться. И все же, был ли Эдмунд повинен в ее похищении или нет, он занимал сейчас чужое место, место, которое по праву принадлежало ей.

Потом мысли ее вернулись к смуглому черноглазому цыгану, который одним лишь взглядом заставлял учащенно биться ее сердце. С каждым днем он становился ей все ближе. Кэтрин боялась, что, когда он заявит на нее свои права, она не сможет отказать.

Кэтрин оставалось только молиться, чтобы время это никогда не наступило. Господи, быстрее бы оказаться дома!

Кэтрин и Перса сначала упаковали вещи, потом собирали ягоды и чистили картошку к ужину. Доминик занимался лошадьми. День пролетел незаметно. Они поели еще до захода солнца, потом помыли оловянные миски и тяжелые чугунные котелки. Доминик ушел в вардо. Вернулся он через несколько минут и, слава Богу, он надел рубашку.

— Пошли, — сказал он, беря Кэтрин за руку, — нам надо добраться до вершины холма, пока не зашло солнце, — и повел ее по утоптанной тропинке, серпантином ведущей наверх, к гранитной цитадели.

— Там, наверху, церковь? — спросила Кэтрин.

— Собор. Двенадцатый век. На том же месте был храм, построенный еще римлянами, потом его разрушили, на месте прежнего святилища возник христианский собор. Он и сейчас действует.

Кэтрин смотрела на него со смесью удивления и интереса. Цыган, знакомый с историей и культурой Франции? Разве такое возможно? Она вспомнила о книгах в вагончике.

— Ты умеешь читать!

Фраза прозвучала почти как обвинение. Доминик сухо улыбнулся в ответ.

— Не думаешь же ты, что если я цыган, то не способен выучить буквы?

— Нет… Просто я никогда не встречала цыган с образованием. Я думала, вы считаете учебу вредным занятием. Твоя мать тоже умеет читать?

Доминик покачал головой.

— Так как же ты научился?

Доминик вдруг круто развернулся к ней и остановился. На его лице не осталось и тени улыбки. Цыган хмуро смотрел на девушку.

— Думаю, ты все равно об этом узнаешь, рано или поздно. Так уж лучше я сам расскажу. Я цыган только наполовину. Мой отец — гаджио — настоял на том, чтобы я получил образование. Здесь, у цыган, этим не принято гордиться, так что я предпочел бы, чтобы ты ни с кем не говорила на эту тему.