Когда мы встретимся снова - Лесли Пирс Страница 15

Все время, пока она пыталась вслушаться в то, что говорили ей клиенты, мысли Бет занимала Сюзанна, которой предстояло сегодня до обеда появиться в суде. Должно быть, ей было около сорока, когда родилась Аннабель. Получается, она предпочла забеременеть, не имея мужа, зная, что отпущенное ей биологическое время истекает? А может, этот ребенок — результат несложившихся отношений? Что она делала до того, как стала матерью?

Перед тем как отправиться в суд, Бет пробежала глазами статью в «Мэйл» о Роланде Парксе. Она всегда с подозрением относилась к тем, кто откровенничал с газетчиками, особенно так быстро после трагедии, и от высказываний Паркса ее затошнило. «Пам была одна на миллион, — заливался он. — Она всем помогала, обо всех заботилась. Моя жизнь теперь кончена, после того как Пам отняли у меня».

Бет стало интересно, что подвигло его на публичное излияние. Было бы понятно, если бы убийцу не задержали — человек, укрывающий его, мог бы сдать его полиции, прочитав эмоциональное откровение мужа убитой. Может быть, все, что он говорил, было правдой, но настоящей скорби предаются в одиночестве, не вынося ее на люди. Она готова была держать пари, что брак их не был таким уж счастливым. Весьма вероятно, Роланд Паркс просто готовил дымовую завесу, чтобы скрыть что-то.

Но миссис Визерелл, по крайней мере, не делала витиеватых заявлений, пока во всяком случае. Возможно, это объяснялось тем, что имя Сюзанны было знакомо ей из разговоров, которые муж вел дома? Или же она просто была от природы сдержанной и не лишенной чувства собственного достоинства?

Бет хотелось отменить все назначенные на сегодняшний день встречи, чтобы пойти в библиотеку и спокойно порыться в архивах, попытаться найти газетные сообщения о смерти Аннабель. О смерти от менингита сообщили бы непременно, и Сюзанна могла в тот момент излить душу репортеру, если подозревала, что врач виновен.

Но тут Бет пришлось напомнить самой себе, что она не подряжалась работать частным детективом. От нее требовалось всего лишь найти общий язык с обвиняемыми, получить от них как можно больше информации, представить свидетелей, а потом передать дело барристеру, который использует полученные от нее сведения для построения защиты на суде. До тех пор пока Сюзанна не признает, что ей нужна помощь, и не начнет говорить, Бет вряд ли сможет сделать что-нибудь для нее.

Сюзанна по-прежнему не произнесла ни слова и во время первого недолгого судебного разбирательства, и потом, когда ей сказали, что она останется под арестом и ее отвезут в тюрьму Иствуд-парк в пригороде Бристоля. Бет не пыталась заставить ее разговориться, намекнув, что знает об Аннабель, она решила приберечь это для будущего разговора со своей подопечной в тюрьме в понедельник. Но у нее сложилось впечатление, что она немногого бы добилась, даже если бы и рассказала все сразу. Сюзанна как будто отгородилась от внешнего мира и была совершенно безучастна к своей дальнейшей судьбе.

Выходные показались Бет бесконечными. Дождь лил как из ведра, и впервые за много месяцев она почувствовала себя одиноко. Она всегда ненавидела это время года. Сырость, туман, темнота, наступающая в пять часов, мокрые листья на тротуаре, и все эти магазины, старающиеся искусственно создать атмосферу показного оптимизма своими бесконечными идеями о рождественских подарках. Но на этот раз ее меланхолия оказалась сильнее, чем обычно. Она вдруг стала думать о прошлом и не могла отвлечься от этого опасного занятия.

Одно из воспоминаний, которое постоянно преследовало ее, было воспоминание о прошлом Рождестве. Каждое Рождество представляло для нее настоящую пытку; задолго до его наступления она с ужасом ожидала дурацкие вопросы жизнерадостных коллег о том, как она собирается провести праздник. Обычно она лгала, отвечая, что планирует навестить свою семью. Пусть они думают, что она проводит Рождество так, как об этом пишут в глянцевых журналах. Венок из падуба на двери родительского дома, восьмифутовая елка, а под ней — дюжина красиво упакованных подарков. Рождественские песенки и поленья в камине, маленькие детишки в праздничных одеждах, широко раскрытые от восторга глазенки. Обеденный стол с канделябрами, ломящийся от серебра и хрусталя.

В те далекие дни, когда Бет была вынуждена приезжать домой ради своей матери, Рождество напоминало пытку, которую надо было вытерпеть. Ее мать превратилась в неврастеничку, а отец ждал малейшей ее оплошности, чтобы получить возможность унизить ее. Брат и сестра пребывали в постоянном напряжении, потому что их супруги не хотели здесь находиться, а их дети напоминали маленьких манекенов, которые не осмеливались произнести лишнее слово из страха перед дедушкой.

Даже после того, как мать умерла, а отца поместили в дом для престарелых, Рождество по-прежнему вселяло в нее ужас. Разумеется, она могла приехать в гости к Роберту или к Серене, они всегда приглашали ее, но к тому времени семейный праздник Рождества уже прочно ассоциировался у нее с трудными временами. Чаще всего Бет просто приезжала в какую-нибудь сельскую гостиницу, покорно и вежливо, но без особого энтузиазма, принимала участие в организованных празднествах и при первой же возможности удирала, чтобы подолгу гулять в одиночестве.

В прошлом году Рождество оказалось особенно неудачным. Поскольку она пробыла в Бристоле еще очень недолго, то, в общем, наслаждалась одиночеством в своей новой квартире. В сочельник на работе устраивали корпоративную вечеринку. Из конторы домой идти было совсем недалеко, поэтому она позволила себе выпить немного лишнего. Поднимаясь неуверенной походкой по лестнице к дверям своей квартиры, она упала и сломала руку.

Мало того, что ей пришлось прождать больше шести часов в травматологическом пункте, пока ей сделают рентген руки и наложат гипс, так еще и следующие четыре дня она мучилась от боли, совершенно не в состоянии сделать что-либо для себя. У нее не было близких знакомых в Бристоле, чтобы обратиться к ним за помощью или хотя бы за утешением. Вот тогда она поняла, что толкает людей на самоубийство.

Проезжая по улицам Бристоля, Бет думала о том, как часто ее клиенты говорили ей колкости вроде: «Для вас это ничего не значит, вы же родились с серебряной ложкой во рту!» Смешно, но люди часто приходили к такому умозаключению только потому, что она была адвокатом и умела красиво говорить. Она знала, что забитой домохозяйке из муниципальной квартиры и в голову не могло прийти, что «домашнее», скажем так, насилие могло скрываться за внушительными дубовыми дверями дома с роскошной подъездной дорогой, обсаженной деревьями. Так же, как грабитель не мог себе представить, что за фасадом богатого здания может таиться нищета.

Вот только Бет знала это наверняка, поскольку ей довелось испытать все эти прелести на собственной шкуре. Ее отец был хвастуном, снобом и шарлатаном. Он всегда намекал, что происходит из знатного рода, хотя правда заключалась в том, что его прадед, Рональд Пауэлл, был всего лишь неграмотным работягой, который сколотил состояние, покупая дешевые земельные участки, позже выстроил на них маленькие домики ленточной застройки в Кентском пригороде Лондона, а потом сумел продать их с огромной выгодой. Он повторял эти спекуляции снова и снова, мудро покупая никому не нужную землю, а потом строя на ней небольшие дома, которые были нужны всем.