Розетта - Барбара Эвинг Страница 15

— Уильям, как называют его, этот особый камень? — быстро спросила она.

— Я так понимаю, что он был обнаружен в небольшом городке между Александрией и Каиром, названным… местными, или французами, или еще кем-то… Розетта. Так что они, а потом и мы стали называть его по наименованию города — la Pierre de Rosette — так, вроде, французы говорят о нем. А мы, повторяя за ними, говорим: Розеттский камень.

— Розетта? — тихо переспросила Роза Фэллон, однако все ее услышали, таким удивленным, напряженным был ее голос.

Джордж рассмеялся.

— Ах, Роза! — сказал он. — Ты обретешь славу, которая тебе и не снилась! — Потом он повернулся к остальным. — Моей невестке при крещении дали имя Розетта.

Голос Долли звенел от возбуждения.

— Это правда? — спросила она.

Роза улыбнулась ей.

— Да, — ответила она. — Меня зовут Розетта.

— Вас назвали в честь принцессы Розетты из сказки, — воскликнула Долли, — которая вышла замуж за Короля павлинов! Как бы я гордилась, если бы такой камень назвали Камнем Долли! Если бы он был связан со мной! — Она вскочила на ноги, не в силах справиться с волнением (и люди увидели, что девочка очень высока, даже выше брата, хотя ей было всего четырнадцать лет от роду). Энн, маркиза Оллсуотер, не могла больше выносить Долли, которая казалась ей очень неприятной, а также зубную боль. Она тоже встала, зная, что ее свекровь уже не может играть роль хозяйки дома, и проронила, что дамы, возможно, захотят последовать за ней в гостиную. Долли взяла себя в руки и помогла матери встать. Та продолжала улыбаться даже счастливее, чем раньше. Кусочки сыра упали на пол.

— Наверное, мы сможем снова ездить на континент, — сказала Энн через плечо, отливающее белизной, пока женщины выходили. — Если вы убедите нас, что мы победили Францию, что мир снова в безопасности и что мы скоро узнаем тайны мироздания.

Ответил ей именно виконт Гокрогер.

— Людям, дорогая Энн, нет дела до загадок мироздания, и они не будут в безопасности, пока безумный Наполеон Бонапарт не окажется мертв. Он — угроза цивилизованному миру. Наш долг как нации уничтожить его. Однако, по всей видимости, сейчас будет подписано перемирие. Моя мать снова хочет путешествовать. Я уверен, что весной моя невестка Роза снова станет жить с нами, как и положено. — И он с улыбкой поклонился Розе. Она резко отвернулась. — И будет сопровождать нас с матерью в Париж. — Далее он обратился к Энн: — Уверен, что Уильям будет счастлив, если ты присоединишься к нам, даже если он не сможет поехать с тобой. — Несмотря на больные зубы, маркиза одарила его ослепительной улыбкой, такой же ослепительной, как ее бриллианты. От герцога Хоуксфилда ничто не ускользнуло.

Прежде чем закрылись двери, в гостиной раздался голос отца Долли, герцога Торренса, который сейчас уже едва мог разговаривать. Как он был рад, что подпишут мир! Это означало, что можно будет снова покупать французские вина, французскую колбасу и в особенности французские книги и маленьких французских модисток. Мужчины вздохнули с облегчением, когда за дамами закрылась дверь. Слуги немедленно бросились к буфетам.

— Я могу отправиться в Египет, — сказал Джордж Фэллон, виконт Гокрогер, взяв изрядную понюшку табаку. Он сидел в углу кареты, безудержно чихая.

— Ну и зачем? Это мерзкое местечко, уверяю тебя. Даже несмотря на древности. Эти варвары убили твоего брата!

Джордж промолчал. Он ничего не сказал о брате.

— Мне уже осточертели швейцарские горы и итальянские озера, — сказал он. Затем он привычным движением прикоснулся к ноздре. — Я вижу более широкие горизонты, Уильям! Я уверен, что на древностях можно сделать кучу денег. Ты же знаешь, я привез в страну много сокровищ: из Греции, из Италии и, после анархии, из Франции. Сокровища продавались за гроши, когда французские богачи думали только о том, как бы спасти жизнь.

— Купив за гроши, насколько я помню, ты продал их в Англии за большие деньги! — рассмеялся Уильям, маркиз Оллсуотер. — Ну, Джордж, древности лежат в Египте и ждут тебя.

— Это может стать моим вкладом в развитие страны! И, возможно, заинтересует принца Уэльского…

— Ты хочешь сказать, что отдашь эти сокровища нации? — насмешливо спросил Уильям.

— Конечно же, нет. Но, если я привезу столь древние вещи в Британию из такого места, как Египет, — продолжал Джордж высокопарно, — я смогу улучшить вкус нации!

Уильям снова рассмеялся.

— Местные плюются на них как на порождения язычества. Они используют их в качестве нужников!

— Поспеши с наследником, Уильям, — мягко заметил Джордж в полумраке кареты, — потому что, возможно, ты поедешь со мной. — Уильям молчал.

Обед закончился, подогнали кареты, и гости отправились веселиться дальше. Виконт и маркиз покинули дом на Беркли-сквер и отправились, как они сказали, в театр, хотя на самом деле, естественно, в игорный дом (а потом, возможно, еще куда-нибудь). Стояла мерзкая декабрьская погода. Мужчины могли бы пойти пешком, но, если даже забыть о погоде, Лондон был далеко не безопасным местом. По темным улицам рыскали бандиты и солдаты-инвалиды, оставшиеся не у дел.

Внезапно Джордж резко сменил тему разговора.

— Сейчас самое время, чтобы Роза вернулась на Грейт-Смит-стрит к моей матери и ко мне. По-моему, она ведет себя смешно и неподобающе. Цепляется за Уимпоул-стрит, словно бедный Гарри может вернуться. Она ничего не дала нам, ни наследника, ничего. Конечно, она в нашей власти, должна зависеть от нашей доброй воли. — Он снова чихнул над своей золотой табакеркой. — Если бы на меня когда-нибудь тратили столько денег, сколько тратят на женщин, я бы не был тем, чем я есть. Ее отец заключил удачный брачный союз, поэтому у нее теперь есть определенная независимость, хоть мой брат и мертв. Это очень неприлично для женщины. — Он уставился на приближающиеся огни Сент-Джеймс-сквер. — Она разрушает его репутацию, — добавил он. Его взбесило насмешливое выражение лица Уильяма, которое он увидел при свете проехавшей мимо кареты. Его собственное лицо побагровело в темноте. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ее поведение должно быть идеальным, чтобы его поведение не ставили под сомнение. То, как умер Гарри, должно быть предано забвению. Это все, на что мы можем надеяться. — Он тяжело вздохнул, попробовал ослабить галстук. Упоминание о брате и его смерти до сих пор вызывало у него противоречивые чувства. — Для тебя все проще: ты там, ты в безопасности, часть высшего общества, герцог Хоуксфилд брат твоей матери. А мы до сих пор находимся на задворках. Нам следует быть очень внимательными. Ты же знаешь, что король и королева не примут человека, если существует хотя бы намек на его причастность к какому-либо скандалу.

Уильям мягко ответил:

— Чем быстрее ты поднимешься, Джордж, тем лучше. Для нас не существует правил, пока мы сохраняем внешнюю благопристойность.

— Я знаю, — мрачно ответил Джордж. — Как же хорошо я это знаю! — Он посмотрел в окно. — Роза — дура. Вся эта притворная заинтересованность греческим и иероглифами! Я хочу, чтобы она составила компанию матери на Грейт-Смит-стрит, а затем… ну, ты знаешь остальное. Герцог Хоуксфилд не дурак, ему известно, что я — решение многих его проблем.