Всегда, когда любишь - Ширли Басби Страница 15

Джейсон улыбнулся, но ничего не сказал, в его изумрудных глазах таилась какая-то загадка. Они миновали просторную залу, вошли в кабинет, и Адам, держа в руке бокал холодного виски с мятой, опустился в кресло из коричневой с красноватым отливом кожи. Джейсон сел напротив и лишь тогда заговорил.

— Мне в самом деле необходимо уехать, — сказал он, ласково глядя на брата, которого с каждым днем любил все больше и больше. — Кэтрин ждет меня. А ты оставайся здесь сколько хочешь и непременно дождись нашего возвращения. Кэтрин мне не простит, если узнает, что я не сумел задержать тебя.

— Ты правда не возражаешь, если я останусь? — из вежливости спросил Адам, заранее зная ответ. Он чувствовал себя в Тер-дю-Кер как дома, в Белл-Виста, и, хотя в его планы не входило оставаться здесь в полном одиночестве, пусть даже на какое-то время, такая перспектива показалась ему весьма заманчивой.

— Не смеши меня, Адам! Отдыхай, наслаждайся тишиной и покоем до нашего возвращения. К тому времени тебе надоест общение с самим собой, и ты встретишь нас с радостью.

— Я давно сам себе надоел, — нарочно растягивая слова, сказал Адам. — Потому и приехал вас навестить! И охотно принимаю твое предложение остаться здесь до вашего возвращения из Нового Орлеана.

— Не думал, что тебе так быстро наскучат все прелести Натчеза. Мне казалось, что после твоих выходок с британцами в минувшем году ты с радостью встретишь период затишья.

— Затишья, — не без ехидства произнес Адам, потягивая виски. — Уж кто-кто, а ты должен знать, как это тошно.

— Ты, наверное, забыл, — весело возразил Джейсон, — что с тех пор, как твоя сестра вторглась в мою жизнь, я и представить себе не могу, что такое затишье. По той простой причине, что у меня его не бывает. Никогда. С Кэтрин, а тем более с детьми, не соскучишься. Иногда, правда, на Кэтрин нисходит умиротворение, но это бывает так редко! Вот если бы ты, к примеру…

— Нашел себе жену? — договорил за брата Адам вкрадчивым голосом, таившим в себе угрозу.

Однако Джейсон, нисколько не смутившись, буквально расцвел улыбкой.

— Не просто жену, мой друг, а такую, которая перевернет всю твою жизнь, поставит все с ног на голову, заставит тебя полностью выкладываться каждую ночь в ее постели, до полного изнеможения. Подарит тебе целый выводок маленьких дерзких бездельников, таких, как у меня, очарует тебя, доведет до белого каления и вдобавок сумеет обвести вокруг пальца. Именно это тебе и нужно. И уж тогда тебе наверняка не захочется ни приключений, ни риска, и ты наплюешь на любую, самую захватывающую авантюру, которая придет тебе в голову.

— Ты имеешь в виду такую жену, как у тебя? — спросил Адам.

— В общем, да. Но Кэтрин одна и принадлежит мне. Так что придется тебе поискать в другом месте, — ответил Джейсон с усмешкой, хотя глаза его по-прежнему оставались задумчивыми.

Джейсон прав, черт возьми! Весь ужас в том, как ни странно, что у Адама все в избытке: и свобода, и деньги, и власть, и гордость, и решительность, и своеволие, и привлекательность, и успех у женщин. Все в жизни дается ему легко, стоит только пожелать. И Джейсон не ошибся, полагая, что именно это и заставляет брата искать острых ощущений. В свое время Джейсон был таким же.

Когда ему исполнилось двадцать девять, отец посоветовал ему жениться, чем привел Джейсона в неописуемую ярость. И вот теперь, через двенадцать лет, Джейсон со всей убежденностью мог сказать, что отец был прав.

Джейсон нисколько не сомневался в том, что женитьба могла бы раз и навсегда покончить с жаждой Адама к приключениям. Но для этого он должен взять в жены не скромную, благовоспитанную девушку — такой брак явился бы для Адама настоящей катастрофой — и уж тем более не какую-нибудь искушенную, бездушную красотку, а женщину, похожую на Кэтрин: незаурядную, волевую, безгранично преданную и, конечно же, любящую.

Откуда было Джейсону знать, что всеми этими качествами обладала Саванна О'Раук. И вряд ли их пути могли когда-нибудь пересечься. Адам в данный момент находился в Тер-дю-Кер, на севере Луизианы, а Саванна — в Кампо-де-Верде, в нескольких милях к югу от Нового Орлеана, где пыталась как-то наладить свою жизнь вместе с матерью. Тем более что Саванне сейчас меньше всего нужен был муж. Любой мужчина мог оказаться в браке таким же несносным и деспотичным, как Боуден, размышляла Саванна, лежа под плакучей ивой на берегу маленькой заводи, которые часто встречались в усадьбе. И не потому, что он был плохим или злым. Просто он привык поступать так, как сам считал нужным. И Саванна тоже. И когда стремления их оказывались диаметрально противоположными…

Боуден был счастлив, что ему без особых затруднений удалось уговорить Саванну поехать с ним. Девушка это знала и, чтобы не ссориться по пустякам, позволила Боудену устроить поездку в Кампо-де-Верде по его собственному усмотрению. Пока они плыли вниз по реке, все было тихо-мирно, они даже приятно провели время, но как только добрались до Нового Орлеана…

Боуден предложил провести в городе день-другой, и, как сам потом признал, не без задней мысли. Сначала он как бы между прочим заметил, что не мешало бы ей заглянуть к портнихе, у которой одевается ее мать, и с совершенно бесстрастным видом объяснил, что был бы рад помочь ей пополнить гардероб, поскольку у нее нет ничего, кроме простенького коричневого платья из грубой материи. Поняв, к чему он клонит, Саванна высказала ему все, что об этом думала, и с вызовом заявила, что она не какая-нибудь бедная иждивенка и в его помощи не нуждается. Боуден, разумеется, разозлился, поскольку ему очень хотелось, чтобы Саванна появилась в Кампо-де-Верде в соответствующем виде. С этого все и началось. Когда они приехали, Боуден нанял целый штат слуг, в то время как Саванна настаивала, чтобы всю работу по дому выполняли поденщики. К тому же Саванна предпочитала ходить босиком, что очень не нравилось Боудену.

Саванна вздохнула и продолжала неподвижно лежать, подложив руки под голову и глядя на небо сквозь нежную зеленую листву ивы. Погруженная в свои мысли, она даже не, замечала необыкновенно яркую лазурь над головой.

Лишь оказавшись в Кампо-де-Верде, Саванна поняла, как сильно истосковалась по матери. А об Элизабет и говорить не приходится. Она буквально скатилась по лестнице, так была взволнована приездом Саванны. Ярко выраженного сходства между матерью и дочерью не было. Это особенно бросалось в глаза, когда, обнявшись, они стояли под жарким солнцем. Саванна была чуть повыше, и хотя в светлых волосах Элизабет кое-где проглядывали золотистые пряди, они не шли ни в какое сравнение с яркими, словно пламя, медными волосами Саванны. Только глаза у них были одинаковые — аквамариновые, удивительно прозрачные и сияющие, а также телосложение — обе отличались пышными формами. Фигура у Элизабет, которой уже исполнилось тридцать девять, была безукоризненной, чего не скажешь о некогда прекрасном лице. Невзгоды и страдания оставили на нем свою печать, и кое-где на гладкой, шелковистой коже уже появились морщинки. Весь облик этой женщины, ее манеры и речь, наконец, элегантный вид, который ей удавалось сохранить даже в самые трудные моменты жизни, свидетельствовали о ее благородном происхождении и хорошем воспитании. Бесконечные тяготы и лишения не могли до конца уничтожить ее красоту, только состарили раньше времени. Она всегда была сильной и преодолевала все выпадавшие на ее долю трудности, за что судьба сполна ее вознаградила.