Обмануть себя - Наталья Рощина Страница 15

— Я толстый и прыщавый неудачник, — тихо пробормотал он и начал снова одеваться. В раздевалку заглянул его преподаватель физкультуры.

— Ты что здесь делаешь, Андрюша?

— Уже ухожу, — опустив голову и не глядя на преподавателя, ответил Закревский.

Он не помнил, как оказался на улице. Пришел в себя, только глотнув обжигающе холодного воздуха. Он почувствовал, что снова вот-вот заплачет, но сдержался, пристыдив себя: «Толстый, прыщавый, слезливый неудачник». Эта характеристика обозлила его — мгновенно куда-то пропал непроглатываемый комок в горле. Андрей испытал разлившееся по телу безразличие ко всему. Он вдруг успокоился, сказав себе, что о такой необыкновенной девушке, как Мила, ему нечего и мечтать. Закревский упрямо твердил себе, что нужно быть полным идиотом, чтобы надеяться на взаимное чувство в его случае. Однако запретить себе любить он не мог. Просто он решил, что теперь не должен пытаться обратить на себя ее внимание. Сегодня это ему «удалось» — она полтора часа смотрела за игрой, а запомнила только его прыщавую спину. Андрей вздохнул, качая головой. Он не хотел больше об этом вспоминать.

Пройдя весь долгий путь от института до дома пешком, Андрей едва передвигал ноги, поднимаясь по лестнице на нужный этаж. Он был измотан и морально, и физически. Мама открыла ему дверь и ахнула: раскрасневшееся потное лицо, распахнутая куртка, шнурки ботинок в грязи — они остались не завязанными, что было так не похоже на ее мальчика.

— Что случилось, Андрюша? — взволнованно спросила Людмила Алексеевна, когда он тяжело опустился на невысокий стул у входной двери. — Ты на себя не похож, что с тобой?

— Я безответно влюблен, мама, совершенно безнадежно…

Прошло столько лет с тех пор, но воспоминания о том времени, когда в один миг рухнули иллюзии, снова вернулись и сделали Андрея ниже ростом, толще, лишили уверенности в себе. Ему стало страшно, словно часы остановились. Закревский поднял голову: все та же прихожая, ничего не изменилось. Да, те же обои, большие цветы с мясистыми темно-зелеными листьями в огромных горшках повсюду, потому что мама обожает цветы, зелень — она ее успокаивает. А вот ему не удается достичь такой гармонии с собственным домом. Ему не помогают эти стены, не кажется приятной и расслабляющей атмосфера, как любит говорить папа. Он просто возвращается с работы сюда, потому что здесь он обязан появляться время от времени. Нельзя давать лишний повод волноваться близким людям, действительно заботящимся о нем, живущим его удачами и промахами. Нет, он любит маму, с удовольствием играет в нарды с отцом, но гораздо уютнее ему в своем рабочем кабинете, где в огромной нише спрятана его раскладушка и постельное белье. Здесь ему не нужно притворяться веселым, спокойным, довольным собой и жизнью. Он так давно играет в человека, который идет по жизни смеясь, что все чаще возникает необходимость в одиночестве, в отсутствии чьих-либо глаз, слов. Даже встретившись с Беловым через столько лет (а они ведь долгое время были по-настоящему близки и знали друг о друге все), он снова надел маску самодостаточности и неоспоримой удачливости человека, нашедшего свое место в жизни. Андрей не смог быть с ним достаточно искренним. Может быть потому, что они давно не виделись и глупо открывать душу человеку, который периодически идет на сближение. Закревский решил, что не позволит никому забраться в его мир, он никого туда не допускает. Должно быть у человека что-то, известное только ему, и даже родителям нет доверия. Им вредно до конца понимать своих детей. Если допустить их до самого сокровенного, то у них может возникнуть впечатление, что их ребенок совсем им не знаком, что они всю жизнь заботились о другом человеке. Особенно, если любимое чадо единственное, то может возникнуть комплекс потерянного смысла жизни, неоправданных надежд.

Недавно уборщица в галерее поняла, насколько часто директор просыпается в своем кабинете. Закревский вспомнил, как она посмотрела на него, когда он в очередной раз открыл ей дверь, сонный, не выспавшийся: выцветшие глаза старушки повлажнели и, не говоря ни слова, она вдруг принесла ему свой «тормозок» — маленький бутерброд с молочной колбасой и два соленых огурца. Она добродушно ворчала, выбрасывая несметное количество окурков из пепельницы. Качала головой, упрекая его в том, что не ценит он молодости, здоровья, растрачивает нервы и время на пустое, по ее мнению, на пустое. Он чуть сам не прослезился, получая от этого чужого человека такую чистую, теплую волну заботы и сочувствия. Она не задавала вопросов, исчезая из кабинета раньше, чем он решался что-нибудь ответить. Наверное, он нуждался именно в этом, потому что с некоторых пор перестал адекватно воспринимать все, что происходило с ним дома. Он понимал, какую боль доставляет маме его постоянное отсутствие. Ведь зачастую, имея возможность вернуться поздно вечером домой, он предпочитал остаться в галерее. Его сдерживало то, что, возвращаясь домой, он попадал под такую мощную волну материнской любви, которая сбивала его с ног. Вместо положительных эмоций, суета, возникающая с его появлением дома, приводила Андрея в дурное расположение. К тому же последнее время мама любила посидеть рядышком, когда он нахваливал приготовленный ужин, и вслух помечтать о том, как изменится их дом с появлением здесь молодой хозяйки, малыша. Людмила Алексеевна говорила, что не дождется того момента, когда у нее появится возможность заботиться о долгожданном внуке. При этом она внимательно наблюдала за реакцией сына. Он старался улыбаться и молчать, потому что сказать что-либо обнадеживающее не мог, а придумывать несуществующие, серьезные романы не хотел. То, во что превратились его отношения с женщинами, можно было с натяжкой назвать романами: Закревский не ощущал ни к одной из промелькнувших в его жизни женщин глубокого чувства. Его сердце обиженно закрылось от кокетливых и многозначительных взглядов. Он не мог забыть той самой первой, неудачной любви. Хотя почему неудачной? Он много дней, месяцев жил этим неповторимым чувством и до конца осознал поражение только тогда, когда его зеленоглазая русалка Мила выскочила замуж за того самого чемпиона по теннису, с которым его свела судьба в финальном матче. Закревский помнил ее сияющие глаза и явное желание показать всему миру новенькое, блестящее обручальное кольцо. Она даже Андрею уделила несколько секунд внимания, послав в его адрес одну из своих самых очаровательных улыбок. Закревский улыбнулся в ответ и понял, что в сердце образовалась зияющая, холодная пустота.

Андрей удивлялся тому, насколько какое-либо событие в жизни способно оказать влияние на дальнейшую судьбу. Столько интересного, хорошего происходило с ним за его почти тридцатилетнюю жизнь, а память упорно возвращала его в те времена, когда зеленоглазая Мила никак не хотела замечать его. Сколько раз он ловил себя на том, что обращает внимание только на блондинок с великолепными волосами, глазами с поволокой и призывной улыбкой, не задумываясь над тем, что скрывается за ангельской внешностью. Женщины уже не проходили мимо удачливого, талантливого и привлекательного молодого мужчины. От него исходила магическая энергетика и какая-то неповторимая пластика и медлительность, будто он долго обдумывает каждое движение, каждое слово. Это вызывало неоднозначную реакцию — хотелось взять его под свое крыло и уберечь от превратностей окружающего мира. Закревский казался таким хрупким и беззащитным. Природное желание слабого пола окружить любимого максимальной заботой наталкивалось на противоречивую натуру Андрея. Именно эта беспредельная опека раздражала его больше всего, а если женщина совершенно искренне делала комплимент красоте его белоснежной кожи, то это окончательно ставило точку в романе. Закревскому казалось, что они издеваются над ним, зная, что в недалекой юности это было его проблемой. Он получал неописуемое удовольствие, когда прерывал отношения с недоумевающей женщиной, умолявшей его объяснить, что она сделала не так. Иногда он принимал комплименты как должное, но это случалось так редко, что сейчас Андрей не мог вспомнить даже имен тех женщин, которым удалось остаться рядом с ним после подобных высказываний. Он отмахивался от любого проявления заботы, сам не в силах дать женщинам ощущения уверенности в мужской силе. Короткий флирт, переходящий в мягкое, желанное обладание, и резкий обрыв отношений — вот регулярно повторяющаяся схема любовных коллизий Закревского. Ни к одной из своих многочисленных любовниц Андрей не испытывал глубоких чувств. Иногда он презирал себя за то, что потребительски относился к прекрасному полу, но ничего не мог с собой поделать.