Царский каприз - Александра Соколова Страница 15

— Да, мама, дорогая, как же мы с тобой расстанемся?.. Ведь мы же всю жизнь прожили вместе?..

— Что делать!.. — ответила генеральша, прижимая к груди голову дочери и тотчас же почти отстраняясь от нее. — Не мы с тобой первые, не мы и последние!.. Судьба молодых девушек такова, чтобы уходить из родительского дома… Я буду часто видаться с тобой и издали буду много и горячо молиться за тебя… Не плачь! — прибавила она, быстро овладевая собой. — Ты знаешь, что я слез не люблю и сама плакать не умею.

Она лгала, эта преданная мать, великодушно лгала!.. Не плакать она не умела, а показывать свое горе людям было не в ее обычае. Она, как древняя спартанка, все переносила на себе и шла по тернистому жизненному пути с высоко поднятой головой, как достойная жена того легендарного героя, имя которого она носила.

Приезд жениха явился на этот раз желанной диверсией и сама генеральша почти обрадовалась ему. Она не была охотница до сентиментальных сцен, считая их непростительной слабостью и чем-то близким к сцене и трагедии. Она была вся правда, вся истина и свет!..

Поздоровавшись с князем, она ушла к себе в комнату, а Несвицкий тотчас же передал невесте только что полученное от матери письмо.

Та внимательно пробежала его и, возвращая его жениху, спокойным голосом спросила:

— Скажите: вы зачем познакомили меня с содержанием этого нелестного для меня послания?..

Князь опешил. Он ждал вовсе не того.

— Я хотел познакомить вас.

— С чем?.. С дерзкой заносчивостью вашей матери?.. Я с ней достаточно хорошо знакома заочно, и ничто с ее стороны не огорчит и не удивит меня!..

— Но я захотел посоветоваться с вами.

— Какой же я могу дать вам совет? — повела своими роскошными плечами Софья Карловна. — Вы и старше, и опытнее меня… Не вам у меня учиться… Если бы не мама и не ее настоятельное желание видеть меня вашей женой, то я, конечно, давно отказала бы вам и возвратила бы вам ваше слово, а себе — свою свободу!.. Но у мамы свои взгляды на жизнь; для нее иные ошибки непременно влекут за собой известное возмездие.

— Так что, брак со мной является для вас «возмездием» за сделанную горькую ошибку?..

— А для вас это — новость, князь? — прямо взглянула князю в глаза Софья Карловна. — Удивляюсь такому отсутствию проницательности в таком искушенном жизнью человеке!..

— Но… что же мне ответить матушке? — спросил князь.

— Это — дело ваше… По-моему, чем больше будет правды в вашем ответе, тем легче будет для всех!..

— То есть какой же именно «правды»? — тоном недоумения переспросил Несвицкий.

— Напишите ей, что ваша будущая жена вполне разделяет ее нежелание родственного сближения и будет очень рада никогда в жизни не встречаться с ней.

— Вы шутите? Как же я смею так ответить матери?

— В таком случае вовсе не отвечайте!.. Ведь не только отказаться от брака со мной, но даже отложить его не в вашей силе и власти!.. В этом деле замешана воля людей, против которых никто пойти не посмеет!..

— Да!.. И вмешательством этой воли в мои личные дела я всецело обязан вашей матушке! — тоном горькой укоризны произнес Несвицкий. — Теперь уже скрывать нечего. Я доподлинно знаю, что она обращалась к великому князю, прося его защиты против меня.

Софья Карловна вздрогнула, и по ее красивому лицу скользнуло выражение презрительной ненависти. Затем она произнесла:

— Мне это неизвестно! Но, даже допуская обращение моей матери к защите великого князя Михаила Павловича, я принуждена сказать вам, что, поступая так, она не в «ваши дела вмешивалась», а поруганные права своей сироты-дочери защищала и восстановляла честь того доблестного имени, которое завещал ей мой отец! Но что нам с вами толковать о том, чего ни исправить, ни изменить мы оба не в силах? Если вы так боитесь гнева своей матери, обратитесь к великому князю… его решению я беспрекословно подчинюсь. Полагаю, что ему подчинится и матушка.

— Что ж, вы прикажете великому князю разбивать устроенную им самим свадьбу? — произнес молодой гвардеец.

— Я никому ничего приказать не могу и даже просить никого ни о чем не стану! — твердо сказала Софья Карловна. — Я отвечаю на ваш вопрос и еще раз повторяю вам, что обсуждать его нам с вами поздно: до свадьбы остается всего неделя, да мне сегодня и венчальное платье прислано из дворца.

— Как там заботятся о вашей свадьбе!

— Да! Царская фамилия очень милостива ко мне! — спокойно ответила Лешерн и, чтобы положить предел дальнейшим пререканиям, сообщила жениху о только что объявленном ей решении матери.

— Прямо проехать жить в Царскую Славянку? — удивился князь. — Да это, пожалуй, будет и оригинально, и довольно удобно, а главное, очень дешево!.. Мы с вами не крезами в новую жизнь вступаем!..

Софья Карловна подняла на него удивленный взгляд.

— Но ведь вам выдана довольно крупная сумма денег, как мне передавала мама?

— А ваша матушка и это проведала? — насмешливо спросил он.

— Ей не нужно было ничего «проведывать»: эти деньги выданы лично ей и только от ее имени могли быть переданы вам! Вы обязаны со временем возвратить их ей.

— А жить на что же мне прикажете? — грубо спросил Несвицкий.

— На то, что у меня осталось от отца, и на ваши личные средства.

— От вашего батюшки, сколько мне известно, вам осталось гораздо больше славы, нежели денег, что же касается меня, то я еще раз повторяю вам, что лично у меня нет ровно ничего и благодаря моему браку с вами, вероятно, и никогда ничего не будет.

Этот разговор был прерван прибытием посланного от государыни императрицы, привезшего невесте дорогой жемчужный прибор.

Софья Карловна и генеральша выразили свою почтительную признательность, и когда посланный удалился и генеральша ушла к себе, бросив рассеянный взгляд на дорогой и щедрый подарок, Софья Карловна, взяв в руки дорогой сафьяновый футляр, протянула его жениху со словами:

— Вот вам и утешение судьба послала! — Это — вещь дорогая… ее продать можно… Вы — человек практичный и, женившись на мне, вероятно, смело пустите в ход свои коммерческие способности?

В тоне, которым были произнесены эти слова, было так много глубокого презрения, они так вызывающе были брошены в лицо блестящему гвардейцу, что человеку более чуткому и сознательному они прозвучали бы кровавой обидой.

Но сын старой княгини Несвицкой был закален в бою и входил в жизнь обстрелянным, опытным человеком.

Он почти не слыхал последних слов невесты. В его практическом уме действительно вставала приблизительная оценка только что присланного императрицей подарка.