Счастливчик - Лидия Чарская Страница 15

Попросить у товарищей? О нет, никогда! Он, Аля, не нищий, и милостыни ему не надо. Его мама говорит часто своему мальчику: "Бедняк должен быть горд, Аля: бедняка обидеть легче всего".

О, он отлично понимает это! Он гордый! Он никогда ничего ни у кого не просит, как и его мама. Никто и не знает, как он бывает голоден. Никто и не подозревает, что он приходит каждый день без завтрака в гимназию.

Когда все мальчики закусывают в классе, он уходит в коридор, на лестницу, в залу. А сейчас он остался. Голод сильнее чем когда-либо мучит его сегодня. Его так и тянет посмотреть, только посмотреть, как едят другие… И вот этот кусочек хлеба на окне и четвертушка французской булки с маслом и котлеткой!.. Ах, Господи, да разве это дурно взять их себе?… Ведь никому больше не принадлежит это. Все равно сторож выкинет эти остатки завтрака в грязное ведро… Аля живо окидывает глазами класс. Никто не видит. Один Раев стоит поблизости, но и он не видит его, задумался и смотрит в окно. Аля делает шаг… другой… третий. Протягивает руку… Хватает куски хлеба и булки, подносит их ко рту… и ест… Ест быстро и жадно, как маленький проголодавшийся зверек.

Бедный Аля! Бедный Голубин!

Когда злополучные куски съедены и от них остались одни только крошки, Аля, как вор, бочком пробирается на свое место. Там на скамейке уже сидит его сосед, Счастливчик. Лицо у Счастливчика расстроенное.

Он смотрит на Алю взглядом, полным такой жалости, что у Голубина сердце екает.

"Видел! Он все видел!" — трепещет Аля.

— Не выдавай меня! Не выдавай меня, ради Бога, Счастливчик! — просит несчастный Аля.

Сердце Счастливчика буквально рвется от жалости. Он хочет произнести слово и не может. А Аля все шепчет:

— Молчи, молчи, Счастливчик… ради Бога… Никому не говори… Мне хотелось кушать… Я не мог сдержаться… У меня мамочка бедная… Денег нет… завтраков нет… Мы кушаем только раз в сутки…

Счастливчик молчит. Так жаль этого милого голодного Алю, так мучительно жаль!

Надо успокоить Алю, во что бы то ни стало… В ушах Счастливчика вдруг раздается знакомая фраза Мик-Мика: "Старайтесь быть маленьким мужчиной, Кира!" Да, да, он им будет! Он должен быть маленьким мужчиной. Счастливчик берет за руку Алю и говорит тихо, но твердо:

— Мы с тобой товарищи и соседи. И со мной ты не должен стесняться… Я был гадкий, потому что не замечал того, что делается у меня под самым носом. Не замечал, что ты никогда не приносишь завтраков с собою… Прости, милый, и если ты простил и не сердишься на меня, то мы с тобой будем каждый день кушать мой завтрак. Понял? Мне одному дают слишком много, не съесть даже, а ты…

Тут Счастливчик замолк. Лицо у было смущенное, точно не он делал одолжение другу, а сам просил о милости. И, взглянув на него, Аля схватил Счастливчика за руку и сказал чуть слышно:

— Спасибо тебе, спасибо, ты добрый, о, какой ты добрый, Лилипутик!

И мальчики обнялись, как братья.

— Не выдавай меня, Счастливчик, — попросил Аля.

* * *

— Дай мне это старое перышко, тебе не надо?

— Ах, сколько у тебя грязных марок, поделись со мной!

— Слушай, эта сломанная ручка — твоя? Подари мне ее! И трамвайные билеты заодно подари. Зачем тебе сохранять трамвайные билеты?

Костя Гарцев кочует, как цыган, по классу и выклянчивает всякую ненужную мелочь у того или другого товарища.

У него оба кармана набиты доверху самыми разнообразными вещами: тут и старые поломанные перья, и испорченный ножик, и грязные марки, и засаленные картинки, и огрызки карандашей.

Костя, как скупец, прячет и бережет свои сокровища. Если открыть ящик его стола, там можно увидеть всякую всячину, начиная с целой коллекции старых вставочек и кончая всевозможными коробочками и даже… стоптанным каблуком.

Товарищи не любят за это Костю и называют его «скопидомом». Но Косте мало дела до этого. Лишь бы не отказывались давать все это. И он озабоченно протискивается между партами, рыженький, сгорбленный, подслеповатый:

— Дай, подари, пожалуйста, подари.

— Цыган! Скопидом! Попрошайка! — ворчат мальчики. — И не стыдно тебе канючить!

— Не стыдно, — отвечает Костя и усиленно моргает. — Когда я наберу целый воз всякого старья, то отошлю в Китай и мне пришлют оттуда живого мальчика-китайца! Да, живого маленького китайца!

Эффект вышел неожиданный. Маленький живой китаец! С этим, как-никак, а надо считаться! А Костя продолжает, заметив произведенное его словами впечатление:

— И он будет носить каждый день мой ранец. И провожать, меня в гимназию! — говорит Костя и тут же вдохновенно прибавляет: — Он будет одет в длинный шелковый костюм, и У него будет коса до пяток, длиннейшая. Интересно — страсть! Все смотреть будут.

Действительно интересно! Живой китаец! Вот так штука!

И весь класс теперь решает помогать Косте копить его сокровища. Каждому лестно иметь в своем кругу товарища, у которого есть настоящий живой маленький китаец, с косою до пят, да еще в шелковом платье.

И все тащат в ящик Гарцева кто что может: перья, карандаши, коробки, марки, трамвайные билеты, бумагу, камни, картинки, обломки игрушек.

Ивась Янко превзошел всех, решительно всех. Придя как-то утром первым в гимназию, он притащил с собою коробку от сардинок, не вполне вымытую вдобавок, и целый остов съеденного жареного гуся. И то, и другое положил в ящик Косте. И от гуся, и от коробки шел такой аромат, что дедушка, Корнил Демьянович, вошедший в класс за мальчиками, чтобы вести их на молитву, повел носом и спросил:

— Что это, крыса что ли дохлая гниет под полом?

И тут же пошел наводить справки, что бы это могло быть. У парты Кости Гарцева резкий запах ударил в нос.

— Какой ужас! — произнес Корнил Демьянович и приподнял крышку.

Остатки гуся, начавшие уже портиться (гуся жарили в доме Янко дней пять тому назад), и жестянка из-под сардинок издавали смрад.

Костя смущенно заявляет дедушке, что все это — и гусь, и жестянка, и запах — ничего особенного из себя не представляет. Надо только потерпеть немножко, потому что иначе ни за что не получить живого мальчика из Китая.

— Что такое? Какой живой мальчик? Что за глупости! — окончательно выходит из себя дедушка. — Что за чушь? Какой китаец? Не китаец, а шалости у тебя на уме.

Тогда Янко и Калмык решают поддержать смущенного Костю. Янко заявляет, что гуся или, вернее, скелет гуся и жестянку подарил Косте он сам и что виноват поэтому он один, Янко. А Калмык прибавляет, в свою очередь, что, вероятно, Корнил Демьянович не знает, что делается на свете, если он никогда не слышал, как китайцы рассылают за подобные собранные для них редкие штучки своих собственных детей.