Дочь Луны - Рут Валентайн Страница 15

Развернув коня, он понесся прочь, ни разу не обернувшись, чтобы еще раз взглянуть на нее. Жизнь к тому времени успела научить его, что возврата к прошлому нет, и тому хрустальному лету, которое он проводил в обществе маленькой Фэйт на ранчо Джейсона Монроуза, никогда не суждено повториться.

Одно время он носил с собой в бумажнике фотографию шестилетней Фэйт и не расставался с ней даже во Вьетнаме. Там-то Мик и показал ее Нэйту. Девчушка с фотографии оставалась для него символом тех драгоценных дней, когда он ощутил себя членом настоящей семьи, когда у него была маленькая сестра. А потом он попал в передрягу, которая едва не стоила ему жизни, и вместе с личными вещами лишился фотографии-талисмана.

«Что кто-то другой может спать с его женой». Мик снова и снова прокручивал в голове эту фразу, когда они с Фэйт возвращались на ранчо. Перед тем, как вырулить из Конард-сити, он завез ее в универмаг Фрайтага и заставил купить одежду по сезону. Потом притормозил у автомастерских Байарда и сообщил Дирку, где стоит ее «хонда». Дирк пообещал откопать машину из-под снега, отремонтировать и выслать счет.

Когда Фэйт попыталась возразить, что она сама справится со своими проблемами, Мик лишь зыркнул на нее своими угольно-черными глазами, и Фэйт моментально замолкла.

Мик сделал еще несколько остановок: у кооперативной электроконторы, где Фэйт внесла задаток за подключение электричества к дому, у телефонной станции, где процедура повторилась один к одному, у правления фирмы по снабжению бытовым газом, где ей пообещали заполнить резервуар и проверить исправность батарей.

И везде, куда бы они ни заезжали, с Фейт обращались по-свойски, как с родственницей или давней знакомой: улыбались, обещали немедленно помочь, так что ей стало казаться, будто она всю жизнь прожила здесь.

Прижавшись плечом к дверце автомобиля, она искоса поглядывала на Мика. Он до сих пор ни словом не обмолвился насчет того, что они знакомы с детства, и это удивляло Фэйт.

— Мне кажется, ты хочешь меня о чем-то спросить, — проговорил он, бросив на нее мимолетный взгляд. — Смотри вперед и задавай вопросы. А вот отвечу я на них или нет, это уж посмотрим.

Фэйт неохотно отвела взгляд от его скульптурного лица.

— Ты… — Она поморгала. — Ты помнишь то лето, когда учил меня ездить на лошади?

Ответ последовал мгновенно.

— Да, помню. Помню, как нашел тебя в овраге и вначале решил, что вижу перед собой маленькую фею. — Мик усмехнулся. — А я-то думал, ты обо всем забыла.

— Поначалу я тебя не узнала. И только вчера вечером, когда ты помог мне развязать шнурки на сапогах, я вдруг вспомнила, как давным-давно ты так же зашнуровывал мне теннисные туфли. Так странно, — добавила она, волнуясь и потому глядя в окно. — Мне кажется, я звала тебя тогда Майком, но больше я ничего не помню — просто ощущение счастливого лета.

Мик медлил с ответом, и Фэйт почувствовала, как сердце ее болезненно сжимается. Неужели он забыл? Вполне возможно. Мужчины всегда начинают зевать при разговорах о прошлом, а затем стремятся убежать от них в пивной бар или на рыбалку. Когда она решила, что Мик так и будет молчать, он вдруг заговорил, и голос его дрожал как отдаленный раскат грома:

— Одно ощущение и никаких воспоминаний? Вы забыли, как называли меня лучшим индейцем на всем белом свете?

У Фэйт вырвался смущенный смешок, и в то же время ей понравилось, что он поддразнивает ее. Вообще-то, глядя на нынешнего Мика Пэриша, трудно было предположить, что этот мрачный исполин способен говорить таким игривым тоном.

— Я так говорила? Боже, и как только вы терпели меня?

— Это было совсем несложно. Вы были такой крошкой и при этом удивительно серьезной.

Мик не сказал, что потратил тогда уйму времени, прежде чем сумел развеселить ее. Ему самому уже не верилось, что когда-то он был юным и полным надежд мальчишкой.

Но об одном моменте он не мог не сказать:

— Вы были первым существом на целом свете, кто называл меня индейцем с восхищением и гордо.

Фэйт повернулась и, нахмурившись, вгляделась в его лицо.

— Судя по всему, — медленно сказала она, — вам не раз приходилось сталкиваться с расовыми предрассудками?

Мик отрицательно мотнул головой.

— С тех пор как я вырос и пошел в армию, практически не приходилось.

Еще бы, подумала Фэйт. Кому же захочется связываться с таким великаном, да еще сохраняющим невозмутимость в самой экстремальной ситуации? Впервые за многие месяцы — если не годы — в Фэйт Монроуз проснулся интерес к другому человеку, и ей захотелось узнать о нем как можно больше.

— Вы долго служили в армии? — Кажется, она задала достаточно нейтральный вопрос.

— Почти двадцать лет.

— Большой срок.

— Да, немалый.

Мик вывел машину с окружной дороги на боковую дорожку к своему ранчо. Снег здесь подтаял на солнце, но кое-где подозрительно поблескивал ледок. Мик даже обрадовался тому, что сейчас все внимание должен сосредоточить на дороге. Этот разговор был для него совершенно непривычен, но почему-то хотелось его продолжить. Он уже собрался было рассказать ей об армии, но следующий вопрос Фэйт застал его врасплох.

— Вы были женаты?

Мик не знал, как обойти эту тему, и выложил все как есть:

— Однажды был чуть ли не на волосок от этого.

A-а, черт! Сейчас ей захочется узнать, что именно случилось. Женщины обожают задавать подобные вопросы, но что самое глупое, так это то, что он сам дал ей повод. Господи, да что с ним сегодня творится?

— А что же случилось?

Сама того не подозревая, Фэйт затронула самое больное место в его душе. С детских лет Мик усвоил, что быть метисом, значит быть ничтожнейшим из представителей человеческого рода. Ни англосаксы, ни индейцы не считали его своим. В детстве он старался ото всех скрыть свою душевную рану, ушел в себя, взращивал в сердце холодный гнев, а на месте невостребованной любви — равнодушие.

Его спасательным кругом стали книги, которыми он заполнял пустоту повседневности. Мифические и исторические сюжеты с их великими героями и грандиозными свершениями нашли горячий отклик в его сердце. Выросший в атмосфере отверженности, Мик главными ценностями считал честь, верность и чувство долга. А еще он открыл в себе способность сочувствовать тем, кто слабее. Но обида на отвергающий его мир по-прежнему таилась в душе. Он с недоверием относился к любому человеку, который пытался сблизиться с ним.

Взглянув на небо, предвещавшее новую снежную бурю, Мик нажал на тормоза и остановил машину возле крыльца. Затем посмотрел на Фэйт сквозь зеркальные стекла своих очков.

— Ох уж эти женщины! — словно кнутом хлестнул он ее. — Неужели на свете нет ни одной, способной не совать нос в чужие дела?

Фэйт непроизвольно отстранилась. Хотя руки Мика по-прежнему лежали на руле, инстинкт самосохранения подсказывал ей, что от мужчины в любой момент можно ждать удара.