Третий брак бедной Лизы - Наталия Миронина Страница 15

– Разогрели в микроволновке? То есть вы не готовите каждому посетителю, а как в ресторанах быстрого питания – только греете?

Официант замялся и густо покраснел. Спасла его Лиза:

– Все очень вкусно. Спасибо. Господин просто вредничает.

Когда парень ушел, она напустилась на Бойко:

– Вкусно? Вот и ешьте, что вы ужин в допрос превращаете?

– Не люблю, когда обманывают.

– Значит, больше сюда не ходите. А сейчас, раз уж здесь и сделали заказ, давайте есть. В конце концов, вкусно ведь. Или я ничего не понимаю.

– Вкусно, – нехотя согласился Бойко.

– А потом, вы обещали рассказать о Калюжном. Я, кстати, хотела извиниться, что подвела вас. С этой идиотской ошибкой. Но это действительно опечатка. Вы же поняли.

– Перестаньте, вы сделали гениальную ошибку. Все несогласие оппонента сосредоточилось на этом пустяке. На существенные возражения у него не хватило запала. Потом вы тактично убедили его в его же собственном превосходстве, дали проявить власть и были так великодушны, что позволили быть ему мудрым и снисходительным.

– Вы серьезно?

– Абсолютно. Идеально правильные работы опасны тем, что их могут отвергнуть по идейным, суетным или принципиальным соображениям. Причем эти принципы будут известны только тому, кто отвергает. А когда есть недочет, ошибочка, все внимание падает на нее. На ней отыгрываются, показывают власть, потом снисхождение, и в итоге работа принимается. Всегда оставляйте зазор для критики. Если вам важен результат.

– Это же надо! – рассмеялась Лиза.

– Этот принцип я уяснил еще в школе. На уроках физики. Я тогда заметил: если я отвечаю урок, не ошибаясь нигде, – преподаватель начинает задавать мне вопросы сверх положенного. Например, сложную задачу, чтобы проверить, как я понимаю теорию. В результате я могу наделать столько ошибок, что вместо заслуженной четверки-пятерки получу «пару». Но если я расскажу параграф, забыв один маленький абзац, то учитель только задает вопрос, и именно по нему. Я, естественно, четко отвечу и получу пятерку.

– С ума сойти. Каким мудрым вы были уже в школе.

Бойко расцвел от похвалы:

– Не мудрый. Практичный.

– И все же, что сегодня сказал Калюжный после моего позора? – Лиза улыбнулась.

– Сказал, что берет два дня для доклада главному. А потом начинаем работать. Так что спасибо вам.

– Неужели! Господи, завтра Людмила Ивановна мне не поверит. И это вам спасибо! Без вашей поддержки ничего бы не получилось!

– Полноте. Это же мой бизнес.

– Нет, тут удачное сочетание устремлений и интересов. И ваше благорасположение ко мне сыграло огромную роль, – важно произнесла Лиза.

– Ну, тогда и Ирку надо вспомнить!

– Да, конечно! Я завтра же ей позвоню!

– Кстати, откуда вы ее знаете?

– Мы учились вместе, а потом она была свидетельницей на моей свадьбе.

– Да?! Как легко теперь задать следующий вопрос. Вы – замужем?

– Да, – машинально кивнула Лиза и в замешательстве перестала есть.

– Что это с вами? Вы забыли – замужем или нет? – рассмеялся Бойко.

– Представьте себе, да. – Лиза отложила вилку. – А что удивительного, если в течение семи лет ты вполне заслуженно считаешь себя замужней женщиной, и в один прекрасный день этот статус меняется фактически. Причем без скандалов, воплей, битья посуды и хлопанья дверей, почти, подчеркиваю, почти незаметно, и мысль, что ты уже не замужем, кажется весьма неожиданной.

– Не очень понял. – Тихон Михайлович даже умерил пыл в поглощении отбивной.

– Ну, как вам сказать. Я в состоянии развода. Официально замужем. – Лиза потеряла терпение. – Муж от меня ушел. Но мы не поругались.

– Это вы с ним не поругались, – задумчиво произнес Бойко. – А ему-то с вами чего ругаться?!

– Как это? – сначала опешила Лиза, а потом добавила: – Впрочем, мама выразилась примерно в таком же духе.

– Она правильно выразилась. Ему с вами ругаться не резон – он виноват. А вы вот имеете все права на скандал. И это миротворчество не приписывайте ему как заслугу. Поди плохо – свалить и еще на блины к бывшей жене приезжать! Извините…

– Да уж. Вы мало что знаете о ситуации.

– Это верно. Может, он ушел от вас, потому что вы ему неверны были. Или не кормили, то есть не готовили. Или… Ну мало ли в чем может быть виновата женщина.

– Господи, все не так.

– А если не так, значит, вы просто святая!

– Вы думаете? Мне все время кажется, что святой – он.

– Вы пирожное это выбрали?

– Я? Ах да, это. – Лиза растерянно посмотрела в меню.

– Вот и отлично, сейчас мы поторопим молодого человека и будем пить с вами чай.

– Будем. – Лиза совершенно потерялась. Стержня, который состоял из гордости за «благополучный» развод и сохраненные «высокие» отношения, как не бывало. Спина ее сгорбилась, плечи опустились, уголки рта скривились.

– Слушайте, плюньте вы на все эти размышления. Случилось – и случилось. Ну, конечно, хорошо, что вы не измотали себе нервы идиотским и безнадежным противостоянием. Бесконечно думать об этом нельзя.

– А мне до бесконечности еще далеко. Все случилось совсем недавно.

– Ну и что! У вас что, дел мало? Дети, как я понимаю, с вами остались?

– Дочь. Она – со мной.

– А где сейчас?

– У мамы. На два дня отдала.

– Вот. Значит, у вас есть большая дружная семья, в которой вы не пропадете, а со временем решите все личные проблемы.

– А вы? У вас тоже крепкая семья?

– Я разведен. Давно. Три года. Есть дочь, как и у вас. Но, к сожалению, вижу ее не очень часто.

– Почему?

– Не дают.

– Простите, – в Лизе заговорила злость. – Я не очень верю в эту формулировку. Как педиатр я часто встречаюсь с разведенными мамами. И пришла к выводу, что в подобной ситуации чаще всего виноват отец. Я не конкретно о вас. Я – о своем профессиональном опыте.

– Я и спорить не буду. Моя вина есть. Но я устал ее искупать. Бесконечно приносить извинения за ошибки, когда-то сделанные, – это не один ангел не выдержит.

– А вы причисляете себя к ангелам? – съязвила Лиза.

– Нет, я хотел сказать, что даже ангелы с праведной дорожки сходят очень быстро. – Бойко отставил пустую чашку и пояснил: – Лиза, как показал мой опыт – рассудить разведенных людей невозможно. Хотя бы потому, что они даже сами себе врут, не то что другим. Я переболел развод. Мне было тяжело. Сейчас я чувствую себя лучше, а потому предпочитаю не залезать в дебри психологии семейной жизни.