Темное зеркало - Соня Мэсси Страница 15

Она поднялась, миновала проход и добралась до дверей, ведущих в следующий вагон. Осторожно раздвинула их, стараясь действовать бесшумно, и с опаской заглянула в салон. Вагон тоже был почти пустой. Лишь молодая парочка — парень и девушка, оживленно разговаривающие друг с другом, и двое мужчин, сидящих к ней спиной. Один в темном пальто, другой в яркой красно-зеленой куртке. Кто-либо из них? И что теперь она должна делать? Подойти к ним и задать глупый вопрос: «Не вы ли так враждебно смотрели на меня минуту назад из-за стеклянных дверей?» Тот таинственный пассажир, если, конечно, он существовал на самом деле, а не привиделся ей, уставшей после тяжелого напряженного дня, мог давно перейти в следующий вагон, а оттуда в следующий…

Элизабет несколько секунд постояла около дверей салона, размышляя над тем, вернуться ли обратно или все-таки перебраться сюда, где есть несколько пассажиров, и выбрала второй вариант. Здесь, рядом с людьми, она будет в безопасности, даже если странный силуэт вновь появится за стеклянными дверями. Она выбрала место неподалеку от молодой парочки, села и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. На соседнем сиденье лежала оставленная кем-то газета. Элизабет взяла ее, раскрыла и машинально глянула на дату выпуска, отпечатанную в верхнем углу. Сердце снова заухало, заколотилось, руки задрожали.

Газета была свежая, от 29 ноября.

Элизабет швырнула газету на сиденье и закрыла глаза. Вот почему она весь сегодняшний день находилась в сильном напряжении, испытывала приступы беспричинной, как ей тогда казалось, тоски, раздражалась, злилась, а то была готова и разрыдаться! Нет, причина существовала, и очень серьезная, просто Элизабет забыла о том, что сегодня 29 ноября, и если бы не эта чертова газета… Каждый год 29 ноября она надеялась забыть обо всем, что случилось когда-то в этот страшный день, тешила себя иллюзиями, что время рано или поздно залечивает все, даже самые глубокие раны, но… Каждый год эта дата безжалостно напоминала о своем существовании со страниц газет, лезла в глаза с листка ежегодника, с висящего на стене календаря.

Перед мысленным взором Элизабет появилось лицо девочки-подростка, так похожей на нее в юности. Большие светлые голубые глаза смотрели доверчиво и немного удивленно, пухлые, красиво очерченные губы озаряла улыбка. Элизабет зажмурилась, пытаясь отодвинуть прекрасный образ девочки-подростка в дальние уголки памяти, но он не исчезал, становясь все отчетливее и оттого еще прекраснее.

Марти… Марти… Слезы выступили на глазах Элизабет и покатились по щекам к подбородку, образуя две тоненькие дорожки. Она слизнула их языком, ощутив соленый вкус. Пассажиры — парень и девушка — сочувственно и с любопытством смотрел на нее, но Элизабет это было безразлично. Пусть смотрят, ведь сегодня 29 ноября.

— Откровенно говоря, я рада, что этот мерзавец мертв, пусть теперь горит в аду!

Ник, устроившись за старым столом с потрескавшейся пластиковой поверхностью, помешивал ложечкой кофе отвратительного вкуса и запаха и внимательно смотрел на сидящую напротив женщину. Когда перед тобой единственная свидетельница убийства, расследование которого тебе поручено, не следует брезгливо морщить нос и отказываться от дешевого кофе. Лучше делать вид, что пьешь его, а самому внимательно слушать хозяйку дома, задавать вопросы и записывать ответы.

На свидетельнице был потертый линялый бесформенный свитер, который, как ей, видимо, казалось, скрадывал явные недостатки ее объемной фигуры; серые тусклые волосы были стянуты на затылке в пучок, открывая короткую шею с множеством мелких родинок. Лицо женщины было землистого оттенка, в маленьких глазках мелькали недоброжелательность, а порой и явное злорадство.

— Так это вы убили его? — спросил Ник, не отрывая от свидетельницы своих ярко-зеленых глаз.

— Что? — возмутилась она, подавшись вперед, и старый стул под тяжестью ее мощного тела жалобно заскрипел. — С чего вы взяли? — Она нервно затянулась сигаретой, которую держала между указательным и средним пальцами, желтыми от никотина. — Но я рада, что нашелся наконец человек, сделавший это. Неужели я похожа на убийцу?

— Нет, что вы, я спросил просто так, — мягким тоном ответил Ник и улыбнулся. С женщинами-свидетельницами всегда надо вести себя крайне осмотрительно: они легко обижаются, замыкаются в себе и перестают давать показания. — Разве можно представить такую любезную даму в роли преступницы?

Выражение лица свидетельницы смягчилось, она улыбнулась Нику в ответ.

«Вот это уже лучше, продолжай в том же духе», — мысленно одобрил себя Ник. Он знал, что производит на женщин приятное впечатление, но, находясь при исполнении служебных обязанностей, старался не пользоваться этим. Личная жизнь — одно, а работа — совсем другое.

— Что же такого ужасного совершил мистер Джарвис, если вы рады его смерти? — спросил он свидетельницу и, набравшись мужества, отхлебнул кофе, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица.

— Он изнасиловал юную пятнадцатилетнюю девушку, живущую с родителями в двух кварталах отсюда, — негодующе ответила свидетельница. — И знаете, что во всей этой грязной истории было самым ужасным?

— Нет.

— Девушка была его ученицей! — возмущенно воскликнула женщина и хрипло закашлялась от табачного дыма. — Можете вообразить? Он — педагог, она — его ученица! Кошмар!

Ник напряг память, пытаясь вспомнить историю, о которой все газеты сообщали приблизительно месяц назад. Преподаватель был обвинен в соблазнении и изнасиловании своей ученицы, но суд его оправдал. Ушлый адвокат горе-педагога очень умело выстроил линию защиты, без конца таскал на судебные заседания разных молодых людей, утверждавших, что потерпевшая состояла с ними в любовной связи и слыла среди учеников девицей легкого поведения. Итак, преподаватель был оправдан, репутация девушки очернена, но ее родители клялись отомстить Джарвису и в присутствии многих свидетелей, членов суда и полицейских угрожали ему расправой…

— Миссис Ортон, расскажите мне, пожалуйста, о человеке, которого вы видели сегодня вечером у двери мистера Джарвиса, — попросил Ник, доставая из кармана блокнот и авторучку.

— Я услышала звонок, пошла открывать. Но сначала посмотрела в глазок и увидела, что пришли не ко мне, а к соседу, живущему напротив. Знаете, у нас такие звонки, что сразу не поймешь, в какую дверь звонят.

«Да уж, разобраться трудно, особенно после приличной порции джина», — подумал Ник, глядя на полупустую бутылку и стакан, стоящие на краешке стола. От свидетельницы явно попахивало спиртным, глаза были красными и блестящими.

— И кто же пришел к мистеру Джарвису? — спросил он.

— Мужчина в красно-зеленой куртке. В руке он держал коробку с пиццей.

— Вы уверены, что это был именно мужчина?

— Ну, в общем… — На мгновение миссис Ортон запнулась. — Скорее всего мужчина, хотя я видела его лишь со спины.

— Какого он роста? Высокий?

— Трудно сказать…

— Худощавый, толстый?