Стремительный поток - Эмили Лоринг Страница 15

Счастливая, тихо напевая, Джин приблизилась к хижине и попробовала открыть дверь. На ней был висячий замок. Девушка всмотрелась в окно между решетками. Хижина казалась обитаемой. Внутри стояли стулья, стол со старомодной клетчатой скатертью, у камина лежали приготовленные дрова, а на каминной полке стояли пять старомодных светильников – отполированных, сияющих, до краев наполненных чистым маслом, на каждом красовались золотые буквы. Джин прижала лицо к решетке, чтобы разобрать надписи: «ЧЕСТЬ», «ХРАБРОСТЬ», «БЛАГОДАРНОСТЬ», «ВЕРА», «ОТВЕТСТВЕННОСТЬ». Не иначе, светильники принадлежали «Мудрым девам». Получается, отец отдал хижину им? В дальнем конце комнаты лежала ее лодка. А вот и подушки, которые она брала в лодку, когда каталась по реке с гувернанткой. Отец хранил подушки все эти годы! Он действительно любит ее!

Ветка хрустнула… Здесь кто-то есть? Джин обернулась. Сердце замерло. Между валуном и бревенчатой хижиной стоял мужчина, глядя на нее зелеными глазами из-под щеголевато заломленной шляпы. Один из тех двоих, кого Кристофер Уинн привлек к суду. Она помнила эти тонкие усики, которые не скрывали насмешливо изогнутую линию рта. Джин храбро спросила:

– Что вам нужно?

Он сунул руку в карман и успокаивающим тоном сказал:

– Вам нечего бояться, мисс. Я ищу пастора. Он бывает в этой хижине, так ведь? Всякий раз, когда я прихожу сюда, здесь сидит какая-нибудь юбка и ждет. Я хочу поболтать с ним о… о моем спасении. Наверно, он назвал бы это так.

И в голосе, и в глазах его ясно угадывалась насмешка. Что на самом деле этому человеку нужно от Кристофера Уинна?

– А почему бы вам не прийти в его кабинет в церкви? – насторожилась Джин.

Мужчина обнажил белоснежные зубы в улыбке сатира:

– А что, это идея! Но в церкви нам наверняка будут мешать. Я хочу увидеться с ним наедине. Он прищучил меня за небольшое нарушение закона, и это повредило моему бизнесу. – Он недобро прищурился, но тут же вновь расплылся в слащавой улыбке. – Я подумал, что он мог бы посоветовать мне, как быть честным и не умереть с голоду теперь, когда у меня отняли работу.

«Он лжет, – сказала себе Джин. – Слишком много подобострастия в голосе, слишком ярко блестят глаза. Что ему нужно на самом деле? Отмщения? Почему он решил, что священник приходит на этот холм?»

– Вам действительно лучше пойти в его кабинет. Эта хижина – моя и… и поскольку мы с мистером Уинном дружбы не водим, он вряд ли сюда придет.

– А! Вспомнил. Вы – та самая девушка, которую он поймал на превышении скорости в тот самый день, когда засек мою машину. Скажите-ка… – Мужчина умолк и прислушался к топоту ног, бегущих по тропе, к звонким голосам и бряцанию ключей. С кошачьим проворством он метнулся за одно дерево, скрылся за другим, затем за следующим и исчез, словно призрак, когда Салли-Мэй Уинн и полненькая Флора Калвин, пыхтя и отдуваясь, выскочили на поляну.

Увидев девушку, они в один голос укоризненно спросили:

– Почему вы не были в церкви?

Джин потеряла дар речи от возмущения. Этих детей надо поставить на место!

– Это преподобный Кристофер послал вас за заблудшей овцой?

Ошеломленная, Салли-Мэй пару секунд помолчала, после чего выпалила:

– Послал за вами? Как же! Ему до вас дела нет, потому что я рассказала ему, как вы ненавидите мужчин, которые, «прикрываясь саном священника, охмуряют глупых, сентиментальных женщин»!

Джин была из тех, у кого глаза на мокром месте, и могла бы заплакать от унижения и злости. Но вместо этого она схватила Салли-Мэй за плечо, слегка встряхнула ее и строго спросила:

– Как ты посмела сказать ему такое? Откуда ты знаешь, что я это говорила?

Толстушка Флора вытянула изо рта жевательную резинку, вернула ее обратно и начала:

– Фанчон Фаррелл и…

Но подружка ее перебила:

– Наверное, вы не знаете, что Фло и я – из клуба «МД», да? Здесь наша штаб-квартира. – Салли-Мэй показала подбородком на хижину. Она многозначительно посмотрела на Флору и объяснила Джин подробнее: – Ваш отец разрешает нам устраивать здесь собрания. Но вытащить лодку из хижины не позволил – говорит, его девочке это не понравится. Это он вас имел в виду? Может, вы хотели бы посмотреть, как мы внутри все устроили?

Устыдившись встряски, которую она устроила Салли-Мэй, – все-таки это ребенок, – Джин благодарно улыбнулась:

– Да, хотела бы. Это был мой дом для игр в те времена, когда я была еще младше, чем вы сейчас.

Салли-Мэй вставила в замок ключ и распахнула дверь. Две девочки отошли в сторону, давая Джин пройти. Она забыла про них, едва переступив порог. Внутри стояла скамья с кривыми ножками, которую она сама смастерила, и девушка снова почувствовала боль в большом пальце, по которому пять раз попала молотком, забивая гвозди. У стены стояла кровать, над ней висела полка с книгами. При виде лодки у Джин защемило сердце. Если бы только она раньше понимала, какие глубокие чувства таились за внешней сдержанностью отца. Все-таки у нее было счастливое детство, хоть и одинокое. Компанию ей составляла только Ужасная Сестрица. А есть ли такой близнец у Салли-Мэй? Что-то она затихла… Джин обернулась. Четыре руки энергично втолкнули ее в комнату. Дверь захлопнулась с громким стуком. Клацнул замок.

Девушка бросилась к окну, замолотила по стеклу и крикнула:

– Выпустите меня!

В ответ на нее уставилась Салли-Мэй – худенькое личико в очках, за стеклами которых глаза казались противоестественно серьезными, совиными. Рядом с ней, с такой улыбкой, которая посрамила бы честь самого Чеширского Кота, стояла толстушка Флора.

– Обещаете, что будете ходить в церковь каждое воскресенье? – в один голос спросили девчонки.

У Джин потемнело в глазах от гнева. Вот паршивки!

– Я не пообещаю вам ходить в церковь, даже если вы продержите меня здесь вечно. – Она попробовала открыть окно. Салли-Мэй ухмыльнулась: – Вы не сможете вылезти, даже если его откроете. Один раз сюда пришли бродяги и разбили стекло, тогда мистер Рэндолф сделал решетки. Дайте обещание, и мы вас выпустим.

– Дайте обещание, и мы вас выпустим, – словно эхо, повторила Флора. Ее карие глаза с черными крапинками сверкали от ликования.

Вместо ответа, Джин пододвинула стул к камину и поискала на полке со светильниками спички. Краем глаза она видела, как две головы приблизились друг к другу, – девчонки советовались. Затем обе удовлетворенно кивнули и стали удаляться.

Джин подбежала к окну. Маленькие негодницы уходили вверх по тропе. Позвать их и устроить переговоры? Сказать, что она подумает над тем, ходить ли в церковь? Нет, даже если она останется в плену навсегда! Джин взглянула на наручные часы: тринадцать ноль ноль. Она вдруг почувствовала голод. Зверский голод. Отец и графиня скоро сядут обедать… Хватятся ли они ее? К счастью, в хижине оказалась коробка крекеров, древних, но съедобных. Еще кусочек сыра – такой твердый, что ни один уважающий себя рот не попытался бы откусить и кусочка. Джем в банке. С плесенью на поверхности, но все-таки джем. Внезапно Джин ощутила жажду. Оставаться здесь нельзя. Она открыла одно из окон. Потрясла решетку – железные прутья были намертво приварены друг к другу. Можно закричать, но кто ее услышит? Никто, кроме… Лицо человека, ждавшего Кристофера Уинна, всплыло в памяти – искривленный в усмешке рот, наглые зеленые глаза… Нет, ни за что на свете! Она на цыпочках прошла к книжной полке и остановилась, чтобы прочесть красиво оформленный текст, висевший на стене в рамке: