Грехи и грешницы - Сьюзен Одо Страница 15

Анна понимала, что они правы. Да, минувшие четыре недели она работала не в полную силу, причем об этом знали все. Но положение еще не безвыходное. Многое можно изменить.

Полагаясь на свое чутье, она с головой ушла в работу. До пятницы еще четыре дня. Она успеет! К несчастью, в среду последовал еще один звонок, лично от Гая Поркаро, — ее вызывали в пентхаус. Там без всяких церемоний ей вручили чек и объявили, что в ее услугах больше не нуждаются.

Выйдя из лифта, ошеломленная Анна направилась в женский туалет, где ее вырвало прямо на пол.

— Черт! Черт, черт, черт! — закричала она, глядя на плавающее на полу содержимое своего желудка.

Добравшись до своего кабинета, она велела секретарю собрать всех в конференц-зале, где и объявила о своем уходе. Последовали замешательство и гнев, слезы и объятия — в общем, весь спектр эмоций, а потом Анна удалилась, полная решимости не давать воли своим чувствам.

Жанна догнала ее в коридоре и проводила до первого этажа.

— Что теперь? — спросила она, взяв бывшую начальницу за руки, когда они оказались в вестибюле перед вращающимися дверями.

— Не знаю, — призналась та. — Наверное, вернусь в Англию.

— Нет, тебе надо остаться, Анна. Подыщешь что-нибудь еще.

— Вряд ли, Жанна. Меня теперь здесь ничто не держит.

— Но…

— Нет. Все кончено. — Анна вытерла рукой глаза и протянула руку, чтобы смахнуть слезу со щеки подруги. — Я сообщу тебе свой адрес, как только устроюсь. Ладно?

Жанна кивнула.

— И спасибо тебе. Ты была мне настоящим другом.

Они обнялись, затем Анна повернулась и, не оглядываясь, вышла из здания.

* * *

Анна сидела в темноте салона, невидящим взглядом уставившись в спинку стоящего впереди кресла. В наушниках звучала какая-то незнакомая классическая пьеса. В девяти километрах под ней проплывали обширные необитаемые пространства Гренландии. Домой, она едет домой, но не с триумфом, как ей хотелось, а испытав горечь поражения. Домой, чтобы зализать раны, увидеться со старыми друзьями и попытаться — одному Богу известно, как она этого желает! — оставить прошлое позади.

На вмонтированном в спинку сиденья крошечном экране две фигуры о чем-то ожесточенно спорили. Анна не могла понять, о чем они говорят. «Да и какое это имеет значение? — спросила она себя, наблюдая за перебранкой. — Что сейчас вообще имеет значение?»

Глубокая апатия, вселенская усталость пропитывали каждый атом ее существа. «Все будет хорошо, — сказала ей в аэропорту Жанна. — Обещаю тебе, все будет хорошо.

Просто соберись, ладно? А когда захочешь поговорить, просто позвони, ладно?»

Но Анна знала, что не позвонит — как бы плохо ей ни было. Этот период ее жизни уже позади. Сейчас ей хотелось только забыться… Как будто такое возможно.

Как будто можно прекратить эту пытку.

Заметив, что к ней обращается стюардесса, Анна, вздохнув, стянула с головы наушники.

— Пардон?

Тощая как щепка молодая стюардесса наклонилась ниже.

— С вами все в порядке? — на безупречном английском спросила она.

Анна слабо улыбнулась и покачала головой:

— Нет. Но жить буду.

— Хотите выпить?

Она хотела отказаться, но затем передумала.

— Пожалуй. Давайте «Джек Дэниэлс»… Нет, джин с тоником, пожалуйста.

— Двойной?

Анна засмеялась:

— Ну если так надо…

Стюардесса кивнула и исчезла, а через минуту вернулась с двумя бокалами со льдом, двумя маленькими бутылками джина и четырьмя бутылками тоника.

— Вот, — сказала она, улыбнувшись, — вам наверняка поможет.

Через несколько часов Анна уже стояла в зале прибытия.

— Анна, Анна! Сюда!

Карен улыбалась ей такой знакомой ободряющей улыбкой, что вчерашняя американка залилась слезами.

* * *

Она стояла возле высокой балконной двери и смотрела на обсаженную деревьями площадь, которую окружали дома георгианской эпохи. Над головой быстро проплывали облака, отбрасывая тени на здания и мостовую. В окно лился сладкий, пьянящий аромат жимолости. Втянув в себя воздух, Анна зажмурилась от наслаждения.

Приподняв нижнюю часть рамы, она вышла на крошечный железный балкон и взглянула на цветущие сады.

Внизу заурчал двигатель фургона для перевозки мебели.

Низкий жилистый человек лет пятидесяти в кепке, сбитой на затылок, захлопнул заднюю дверцу, помахал Анне рукой и скрылся в фургоне. Машина проехала по улице и, завернув за угол, пропала из виду.

«Вот и все», — подумала Анна. Мысли ее текли вяло, да и вообще состояние — как у греющейся на солнце кошки. Повернувшись, она поднырнула под раму и снова очутилась в комнате. Немного постояла, озираясь по сторонам. Среди уюта квартиры разбросанные повсюду упаковочные ящики выглядели довольно неуместно. Высокий потолок, резные карнизы и мраморный камин требовали спокойствия и порядка. Улыбаясь, Анна двинулась на кухню, чтобы заварить себе чаю. Она то и дело дотрагивалась до стен и думала: «Это все мое».

Анна Николе влюбилась в эту квартиру, как только ее увидела. Она с самого начала знала, что должна вернуться в Айлингтон, под защиту тех мест и тех людей, которых знала с детства. Агентства по продаже недвижимости на Аппер-стрит предложили ей широкий выбор вариантов, но стоило ей оказаться в этой светлой, со вкусом обставленной прихожей, как она почувствовала себя дома.

Квартира была гораздо больше той, что она занимала до отъезда в Штаты, но благодаря выходному пособию «Фифти стейтс» она могла позволить себе нечто такое, к чему не привыкла, и Анна не чувствовала себя стесненной в средствах. «Пусть это будет, — твердила она, — моим утешительным призом».

Первые недели после возвращения в Лондон она снимала квартиру в Блумсбери. Оттуда и звонила своим знакомым, сообщая, что вернулась и готова выслушать предложения о сотрудничестве. Это были горькие дни.

Кое-кто даже не потрудился ответить на звонок, другие ее просто избегали. «Прошу прощения, но сейчас идет совещание. Может быть, я помогу?» — говорили ей секретарши.

Как часто она сама предлагала собственным секретарям воспользоваться этой отговоркой, чтобы избавиться от нежелательных просителей. Но теперь отшивали ее. Тем не менее Анна, не падая духом, просто вычеркивала имена этих людей из своего списка и переходила к следующим.

Правда, через четыре дня она едва не пришла в отчаяние, подумав, что кто-то из «Фифти стейтс» ее опередил и рассказал о ее фиаско, однако вскоре положение стало меняться к лучшему. К концу недели она уже стала получать предложения о работе сдельно и знала, чем занять себя до конца месяца. Конечно, она хотела чего-нибудь поинтереснее — при таком послужном списке Анна могла надеяться на пост редактора в одном из малотиражных журналов, но пока и так сойдет. На первое время.