Больше чем блондинка - Кэтлин Флинн-Хью Страница 15

Наконец старший колорист повернулся ко мне.

– Почему бы тебе не сходить пообедать? – старательно имитируя французский акцент, предложил он. – Да, еще купи себе что-нибудь из одежды, а то похожа, – он взмахнул рукой, изображая аппетитные округлости, – на официантку…

Из зеркала на меня смотрели круглые как блюдца глаза старушки с «Гуччи». Только бы не разреветься и не надерзить! Нет, не доставлю ему такого удовольствия! Я медленно кивнула, будто смакуя мудрость Ришара, а потом критически посмотрела на себя в зеркало, оценивая то, что считала удачной вариацией на тему «Дресс-код “Жан-Люка”». Черные обтягивающие брюки, туфли с квадратными носами и золотой пряжкой, а сверху – белая туника. Утром я казалась себе соблазнительной и сексуальной, а сейчас – дешевой провинциалкой с полным отсутствием вкуса. Может, Ришар прав и я не умею одеваться так, как подобает служащей салона «Жан-Люк»?

– Хорошо, – пролепетала я, – как скажете.

– Подождите, милая! – засуетилась старушка и зачем-то полезла в сумочку.

– Не стоит давать чаевые Джорджии. – Мое имя Ришар произнес так, будто я была конченой идиоткой. Нужно направить на него луч теплого света… Нет, не помогает…

– Отчего же… – Пожилая дама продолжала рыться в сумочке. Господи, пусть ее кошелек окажется не фальшивым «Гуччи»!

– Нет, я настаиваю! – издевался Ришар. – Наши ассистенты получают более чем достаточно.

Старший колорист игриво подмигнул старушке, а потом посмотрел в зеркало, ожидая моей реакции. Я словно окаменела. Ложь, грязная ложь! Ассистенты только за счет чаевых и живут, Жан-Люк нам сущие гроши платит. Даже визитки заказываем сами! Это ведь далеко не впервые: Ришар постоянно говорит посетителям, чтобы не давали мне на чай. Интересно, зачем? Что ему мои жалкие гроши! «Это потому, что ты по-настоящему талантлива и он это знает! – утешал Патрик. – У тебя талант, а у него – только дерьмо…»

Я шла по Пятой авеню, чувствуя себя жалкой козявкой. Даже меньше, чем козявкой – сине-зеленой водорослью, амебой, которых мы рассматривали под микроскопом на биологии. У таксофона автоматически остановилась и стала искать в кошельке мелочь. Сейчас мне поможет только один голос на свете… Я бросала в автомат десятицентовики, чтобы дозвониться до Википими, их нужно десять.

– Салон «У Дорин», здравствуйте!

– Мама? С каких пор ты сама берешь трубку?

– С недавних! – засмеялась она. – Жду следующую посетительницу!

– Ясно… – выдохнула я. Как же мне хотелось домой! Пришлось сжать зубы, чтобы не разреветься. Что я делаю в Нью-Йорке? Те крохи, что зарабатываю, Дорин не спасут, так ради чего мучиться?

– Джорджия? – взволнованно спросила мама. Ну почему она так далеко? – Доченька? С тобой все в порядке?

– Да, конечно, просто очень соскучилась!

– Милая, я тоже скучаю.

Нужно срочно взять себя в руки.

– Скоро пришлю тебе пятьсот долларов. Это, конечно, немного, с чаевыми получится гораздо больше…

– Доченька, за меня не беспокойся, – попросила Дорин. – Главное, береги себя.

– Я тебя люблю.

Завыла сирена, мимо пронеслись пожарные.

– И я тебя, – отозвалась мама.

На противоположном конце провода стояла тишина, какая бывает лишь в Википими: если выключить сушилки и фены, слышно, о чем говорят на улице прохожие…

Губы предательски задрожали, и я поняла, что сейчас разревусь.

– Все, мне пора, – буркнула я и повесила трубку.

На Пятьдесят восьмой улице, на востоке граничащей с Пятой авеню, целая галерея дорогих бутиков. В витринах искрятся драгоценные камни, переливаются меха, кожа, даже хлопок, который здесь тоньше и нежнее шелка. Мимо проходят клиенты «Жан-Люка». Я приветливо улыбаюсь, но меня не узнают…

Вот из «мерседеса» осторожно выбирается высокая блондинка. Она была у нас только вчера, ее постриг сам маэстро, а Фейт сделала мелирование. Когда девица ушла, мы всем салонам смотрели «Вог», где опубликовали ее фотосессию: на одном развороте она нежилась в гамаке на португальской вилле своих родителей, на другом каталась на вороном коне.

Я помахала ей рукой, о чем тотчас же пожалела. Конечно же, мисс Совершенство меня не узнала! На красивом лице застыл вопрос: «Откуда я вас знаю?» Наверное, не может вспомнить: массажистка я, парикмахерша или маникюрша.

Подул сильный ветер, и я низко опустила голову. И в каком же можно купить себе форму? Есть тут один, салон Энн Тейлор, но в него и заходить стыдно. Что делать, Гуччи явно не по карману. В «Гермес» я уже заглядывала в первый же день после приезда в Нью-Йорк. Хотелось послать маме подарок непременно в знаменитой оранжево-коричневой упаковке. Я долго приценивалась к шарфам, ручкам, кошелькам, а смогла позволить себе только мыло…

– Чем могу вам помочь? – вежливо спросила продавщица.

Я посмотрела на часы: до конца перерыва пятнадцать минут.

– Пожалуйста, нужны черные брюки самого простого покроя, классическая белая рубашка и черные туфли.

– Вы работаете в «Жан-Люке»? – тут же догадалась девушка.

Мне стало легче. Интересно, кто из наших одевается у Энн Тейлор? Или разница между брюками за девяносто долларов и за пятьсот не так уж и очевидна? Может, если брюки за девяносто наденет красавица блондинка, все решат, что они стоят целый миллион? От Энн Тейлор я ушла пятнадцать минут спустя в неплохом настроении с двумя комплектами, которые прекрасно подойдут в качестве формы.

Вернувшись в «Жан-Люк», я закрылась в туалете, переоделась в новенький костюм, сложила свою одежду в пластиковый пакет и вышла в зал. Пора заказывать ленч для Ришара. Вообще-то другие старшие стилисты и колористы приносили ленч с собой или заказывали доставку, но Ришару нравилось быть оригиналом, поэтому, как подчиненная, его питанием занималась я: звонила в ресторан «Нелло» и заказывала моцареллу, булочки и капуччино на двадцать долларов, расплачивалась с курьером собственными деньгами, а потом неделями выпрашивала у Ришара долг.

Подсобка, она же курилка и столовая – сердце салона «Жан-Люк». Это наши кулуары, если хотите. Настоящие драмы развертываются в зале, зато в подсобке все натуральное, без бутафории и масок. Сюда из местных кафе и кофеен приносили заказанный посетителями ленч, который наш официант Пако перекладывал из пластиковой и бумажной посуды в изящный фарфор. Вместо подносов – плетеные корзинки, застланные белоснежными хрустящими полотенцами. Наши клиенты в восторге, мы тоже. Браво, Пако и Жан-Люк, который все это придумал.

Патрик был уже в курилке, попивая кофе вместе со своей старшей колористкой Луизой. Везет же некоторым! Луиза – высокая худая блондинка, обожает кашемировые свитера и мужского покроя брюки. А самое главное – никакой звездной болезни.

– Эй! – весело окликнул меня Патрик. – Где это ты была?