Когда сияние нисходит - Лори Макбейн Страница 15

Она так задумалась, что вздрогнула, почувствовав осторожный, ничуть не болезненный укус в плечо. Это забытый пони требовал своей доли.

Ли потерла плечо, полезла за последним яблоком, заранее припрятанным для озорника, и, быстро отскочив, чтобы избежать очередного, на этот раз более серьезного наказания за медлительность, уже хотела лишить его вкусного кусочка, но вовремя увидела жалобные карие глаза пони.

— Так и быть, Тыковка, — смягчилась Ли и не успела протянуть яблоко, как оно немедленно исчезло.

Крошка пони, в самом деле кругленький как тыква, не собирался ни с кем делить лакомство, поэтому неспешно потрусил в безопасное местечко под деревом и только там принялся жевать, кося глазом на беспечного жеребенка, так и летавшего по траве.

— Не волнуйся насчет пятен, Джулия, — посоветовала Ли подруге, лихорадочно пытавшейся оттереть засохший сок смоченным в одеколоне платком. Но чем больше она старалась, тем пятна становились темнее.

— Не волноваться?! — взвизгнула та, с ужасом взирая на фиолетовые ладони. — Конечно, Мэтью Уиклифф, ослепленный любовью к тебе, может, и не найдет в этом ничего страшного, но мне вряд ли так повезет! Как я могу принять предложение жениха, когда она так выглядит? На этой неделе я намеревалась получить несколько предложений, а теперь даже не могу быть на дне рождения малышки Люси, потому что стану там всеобщим посмешищем! Пойдут сплетни, и что будет с моей репутацией?! Да что говорить, слухи, возможно, дойдут до Либби Сен-Мартен, и эта дурочка будет хохотать во весь свой глупый голос! Кроме того, Либби твердит, что ее волосы светлее, чем мои!

Джулия мгновенно забыла об угрозе своей красоте: старые обиды оказались сильнее.

— По-моему, они просто отсвечивают медью!

Ли, однако, ничуть не расстроившись, направилась к тележке. За много лет она привыкла к истерикам Джулии и редко принимала их всерьез. Порывшись под сиденьем, она извлекла сверток.

— Джоли обо всем подумала еще раньше мамы, — объявила она с довольной ухмылкой и, вытащив заткнутый пробкой пузырек, повертела перед носом Джулии.

— Что это? — пролепетала та, едва смея дышать из страха, что ее надежды сейчас разлетятся в пыль. — Неужели знаменитый бальзам Джоли? Какое счастье! Он прекрасно действует, и все в один голос твердят, что для женщины своего возраста у твоей мамы самая мягкая, белая и прозрачная кожа во всей Виргинии!

— Джоли посчитала, что мамин лимонно-огуречный лосьон окажется недостаточно сильным, и, кроме того, не хотела, чтобы мама упала в обморок, когда увидит наши руки!

— А это что? — удивилась Джулия, когда Ли протянула ей другой пузырек, поменьше, с нежно-розовым содержимым.

— Розы и лаванда, — пояснила Блайт. — Любимый мамин лосьон, от которого твоя кожа наверняка станет мягкой и душистой, после того как сдерешь ее до костей вудуистским зельем Джоли.

— Вуду? В самом деле? Как по-твоему, что в нем? — ахнула Джулия с испуганным любопытством, ничуть, однако, не умалившим ее решимости попробовать действие снадобья на своих перемазанных ручках.

— Зев ехидны, клюв совиный [7]… — процитировала Ли Шекспира, увернувшись от второй туфельки. — По правде говоря, я думаю, что в нем миндаль, овсяная мука и…

— Ненавижу овсянку.

—…лимонный сок, простокваша и кое-какие секретные травы Джоли, которые она собирает только в полнолуние.

Джулия ошеломленно открыла рот.

— Да неужели? — выдохнула она потрясенно. — И он очень действенный, верно? Помнишь, как Джоли вывела им ужасные травяные пятна с моего воскресного платья? Должно быть, волшебство.

Послышался странный, подозрительно похожий на фырканье звук. Джулия надменно уставилась на Блайт, но та с самым невинным видом ставила в тележку последнее ведро.

— Припоминаю также, как зелье проело дыру в лучших бриджах Гая для верховой езды, — услужливо добавила она.

— Нужно сразу же смыть его, пока не вызвало раздражения, — предупредила Ли, морщась от неприятного запаха, прежде чем налить немного жидкости в радостно подставленные ладони подруги.

— Краснота? — удивленно пробормотала Джулия, хмурясь при мысли о безупречной прелести своих кремовых плечиков, выгодно оттененных вырезом нового платья.

— Так бывает только у людей с очень нежной кожей…

— У меня очень нежная кожа, — сообщила Джулия, глядя на капли, стекавшие с ее ладоней, с таким ужасом, словно жидкость внезапно превратилась в кровь.

—…но я очень редко видела нечто подобное, — продолжала Ли, щедро наливая лосьон в ладони Блайт и принимаясь растирать собственные, пока густое, зернистое снадобье не высохло.

— Сходит! — взвизгнула Джулия.

— Твоя кожа? — с искренним изумлением осведомилась Блайт, подумав, что сегодня Джулию просто преследуют несчастья.

— Нет, глупая, пятна! Пятна от ежевики! — благоговейно выдохнула она. — Скорее, Ли, где вода?

Ли показала на ручей, вода в котором выглядела соблазнительно прохладной.

— О, ни за что! Если Блайт обрызгает меня, платье пропадет! Пятна от воды с этой ткани ничем не вывести!

Блайт открыла рот, чтобы возразить, но промолчала, вспомнив, как они в последний раз были у реки и она плеснула в Джулию мутной водой.

— Значит, придется снять платье и нижние юбки. Я так и сделаю, несмотря на то что надела старое платье. А юбки? Да если их намочить, они никогда не высохнут! И кстати, ты видела свои ноги?

Джулия уставилась на свои красновато-зеленые пальцы и потеряла дар речи… к сожалению, ненадолго!

— Мои ножки! Ой! Ли Александра Треверс, я тебя ненавижу! Если бы не ты и не твои ягоды, такого никогда бы не случилось! Этого дня я тебе не забуду и не прощу! — всхлипнула она.

— Ну что ты, Джулейн, — примирительно сказала Ли. Блайт усмехнулась, подумав, что сестра умеет управляться с подругой еще лучше, чем с толстым Тыковкой. — Давай я помогу тебе раздеться. Натрешь бальзамом ступни и все смоешь. Вспомни, как мы любили бродить по воде, особенно в жару!

Так приговаривая, Ли расстегивала платье Джулии, развязывала нижние юбки и наливала бальзам в ладони Джулии.

— Ну… сегодня и вправду жарко, — согласилась Джулия. Кроме того, оказалось так приятно освободиться от тяжелых тканей и остаться в сорочке и панталончиках. — Жаль, что Белла так туго зашнуровала меня сегодня утром, но, клянусь, с тех пор, как я вернулась домой, с трудом влезаю в лучшие платья!

Ах, зачем только она прикончила все яйца с пряностями! Теперь корсет не расшнуруешь!

Но при виде подруг, развесивших платья и юбки на тележке, девушка хихикнула.

— О Господи, что сказала бы мадам, увидев нас? Мы выглядим хуже цыганок! Да уж, в таком виде по батарее не погулять! — воскликнула она, едва не пошатнувшись при мысли о скандальной сцене… и все же, представив, как стоит перед джентльменом в одной рубашке и панталонах, почувствовала, как сильно бьется сердце.