Дьявол в Лиге избранных - Линда Френсис Ли Страница 15

– Я так и знала, что ты придешь!

Пытаясь вытащить пушинку изо рта, я краем глаза посмотрела на Говарда. Похоже, он тоже был в шоке.

– Вы знакомы? – спросил он с недоверием.

В том-то и дело. Я действительно знала Никки, с первого класса школы. Помните маленькое общество друзей, которое мы организовали с Пилар? Никки была его членом.

– Фреди была моей лучшей подругой, – объяснила Никки.

Она отступила и восторженно уставилась на меня, ее пышные (куда ни шло) всклокоченные (никуда не годится) волосы и увешанные побрякушками уши, шея и пальцы делали ее похожей на неоновую вывеску стриптиз-бара в Лас-Вегасе.

– Почему ты мне не рассказывала? – спросил ее муж, глотая слова и брызжа слюной.

Она засмеялась, сверкая глазами, совершенно не испугавшись вспышки мужниного гнева:

– Я хотела, чтобы ты удивился, когда она наконец зайдет нас поприветствовать. Я знала, что она это сделает.

Стоило ожидать, что Говард будет в ужасе. Вместо этого он кинул на меня негодующий взгляд. Как будто это я была виновата. Говард Грауд, НС, был недоволен мною, Фреди Уайер! Меня обуревали странные чувства, в основном неприятные.

– О Боже! – воскликнула Никки, обратив вдруг внимание на то, как одет ее муж. – Где твоя рубашка, солнышко?! – Она вновь посмотрела на меня. – И чай! Давайте попьем чаю.

Это было правильно: во-первых, она поняла, что ее муж одет неподобающим образом, во-вторых, предложила единственно подходящий для неофициального визита напиток – чай. Лучше всего сладкий и со льдом, но горячий тоже подошел бы.

К сожалению, все ее усилия были сведены на нет следующими обстоятельствами: ее муж был из тех, кто так и не наденет рубашку, и, что еще хуже, он был с обнаженным торсом в присутствии двух женщин, а в ее предложении выпить чаю прозвучало слишком много энтузиазма. Леди из Лиги избранных никогда не должна так сильно пытаться угодить гостю.

– Спасибо, но мне правда пора...

– Миссис Уайер, – прервал меня Говард Граут. Его шок прошел, и самоуверенность адвоката, выигрывающего безнадежные дела, вернулась, как по волшебству. – Выпейте чаю.

Я снова ощутила, что мне не место в этом вульгарном доме, и еще сильнее захотела уйти. Но нельзя было забывать об одном досадном обстоятельстве: мне нужен юрист.

– Гови. – Думаю, понятно, что это произнесла не я. – Будь хорошим мальчиком.

Он с негодованием взглянул на меня. В ответ я улыбнулась и сказала:

– Да, Гови, будь хорошим мальчиком.

Это было глупо с моей стороны – ведь я нуждалась в его услугах, – хотя и ненамного глупее мысли, что смогу протащить это чудо в перьях в ЛИУК. Я решила не спешить и остаться у них на некоторое время, по крайней мере чтобы успеть обдумать сложившееся положение.

Я чувствовала себя ужасно неловко. Никки порхала по кухне, треща без умолку и суетясь так, словно готовила чай для королевского приема, а я тем временем стала просматривать список юристов, обнаруженных в «Желтых страницах». Разумеется, я уже ознакомилась с ним – еще дома, собираясь к Говарду Грауту. Я знала, что никто больше мне не подходит. А после того как я узнала, что он хочет взамен, можно было сделать вывод, что и его кандидатура отпадает. Другая женщина на моем месте впала бы в отчаяние и потеряла способность ясно мыслить.

Я улыбнулась и сказала:

– О, Господи, мне пора.

Никки резко остановилась, ее перья поникли, накрашенное лицо погрустнело. В каждой руке она держала по чашке с чаем и напоминала богиню Правосудия с весами, попавшую в бордель.

– О, – разочарованно произнесла она.

– Мне очень жаль. Но я опаздываю на встречу.

– Миссис Уайер... – многозначительно повторил Говард.

– Я в самом деле не могу остаться. С удовольствием бы, но мне надо бежать.

– Следует ли понимать это так, что вы больше не нуждаетесь в моей помощи?

Все вернулось к сути моего визита.

– Помощь? Какая помощь? – заволновалась Никки.

– Мы с твоей подругой обсуждали кое-какие дела до твоего прихода. Незачем забивать лишней чепухой твою прелестную головку, пышечка, – ответил адвокат, даже не взглянув на жену.

Я уже упоминала список вещей, которые нельзя делать? Как раз после «Нельзя проявлять ни к кому симпатию при посторонних» и «Только девицы легкого поведения бреют ноги выше колена» говорится: «Не называй никого „пышечка“ или, что в принципе тоже самое, – „пупсик“».

Несмотря на все их деньги, Грауты решительно не подходили для Лиги избранных.

Но что же делать?

Я хотела немедленно отказаться от его услуг. Но слова, казалось, застряли у меня в горле. В то же время я не в силах была продолжать просить о помощи.

– Разрешите мне вернуться к этому разговору позже, мистер Граут. – Я смущенно переминала шляпу руками. – Я действительно опаздываю.

Надеюсь, мой уход был не очень похож на бегство. Выругавшись недопустимо для леди, я облегченно вздохнула и наконец-то опустилась на мягкое кожаное сиденье машины. Мое намерение заставить мужа заплатить за все еще более окрепло.

«Друзья навек».

Черт побери Гордона Уайера и его лживую душонку.

Мысли путались у меня в голове, пока я неслась прочь от дворца Граутов по узким извилистым улицам «Ив» мимо роскошных домов, разбросанных среди покрытых зеленью холмов.

Действительно, мы с Никки встретились в начальной школе Уиллоу-Крика в классе мисс Лайт. В маленькой компании, образовавшейся тогда, нас было трое: Пилар, Никки и я.

В тот день я пришла на занятия к мисс Лайт первая, так как отец завез меня в школу по пути на ранчо. Помимо разведения скота, управления несколькими нефтяными скважинами и инвестиционных проектов, у него была своя работа на ранчо. Не тот он был человек, чтобы доверять ведение незначительных дел кому-нибудь еще.

В дальнейшем в школу и обратно меня отвозил Радо, работник с ранчо, – папа ему полностью доверял. Но в тот первый день папочка сам проводил меня.

Я готова была разрыдаться, но мой огромный, как медведь, папа посмотрел мне в глаза и сказал: «Ты же моя дочь, а значит, не должна плакать».

Как же я могла после этого проронить хоть одну слезинку? Для папы, единственного человека, которого любила, я готова была сделать все что угодно, даже не заплакать в тот момент, когда он собирался оставить меня в этом чужом и враждебном мире на неопределенно долгий срок, несмотря на то что неприятности уже начинались – какой-то мальчишка отпустил шуточку по поводу моего платья.

Так что я сделала единственное, что могла: лучезарно улыбнулась отцу на прощанье, затем нашла обидчика и стукнула его по носу. Рыжеволосый конопатый придурок обходил меня стороной все последующие двенадцать лет учебы в школе.