Невеста моего брата - Патрик Бессон Страница 15

Я собирался высадить Аннабель у входа в отель и вернуться на улицу Косуф на том же такси. Но, стоя возле машины и обмениваясь сочными прощальными поцелуями в щеку, мы не заметили, как подъехала машина киностудии и из нее вышел Фабьен. Едва не столкнувшись с нами, он побледнел. Аннабель побелела не меньше его. Интересно, удалось ли мне сохранить нормальный цвет лица, кто знает? Мой брат сказал, что я прекрасно выгляжу, из чего я сделал вывод, что из нас троих я выглядел наименее виноватым.

— Как тебе нравится Будапешт? — спросил меня Фабьен.

Мне показалось, что он хотел мне задать совсем другой вопрос. Какой же вопрос он хотел мне задать? Может, никакого.

— Очень. И Софи от него в восторге. Это хорошо, ведь платит она.

— Он дурак, — сказала Аннабель противореча моим недавним расчетам. Я отпустил такси, хотя не был уверен, что это обрадует моего брата, но сделать так было необходимо, чтобы он поверил, будто я хочу поговорить с ним, даже если это было и не так. Я хотел послушать анекдоты со съемочной площадки и выяснить сколько раз он ссорился с Аннабель с момента ее приезда в Будапешт. Наверное, не раз, учитывая дивный пыл, с которым она отвечала на мои поцелуи в такси.

— Я поднимусь к себе в номер, — сказала Аннабель.

— Я позвоню тебе из своего, — сказал Фабьен.

Девушка пошла к лифтам.

— Вы что, не в одном номере? — спросил я.

— Ты шутишь? Я же работаю!

— Ты же знаешь, что Аннабель терпеть не может жить в разных комнатах.

— Ты даже не представляешь, сколько вещей она терпеть не может.

Он потянул меня в бар, где, судя но повисшей тишине, которая медленно и плавно накрывала нас как скатерть, я понял, что его узнали. Совсем недавно на экраны Венгрии вышел фильм, в котором Фабьен не только снимался, но и представлял его на телевидении, давал интервью, а газеты печатали его фото па первых страницах. Зазвонил мой мобильник. Это была Софи. Слишком долго я добираюсь от моста Эрзебет. Я сказал, что довез Аннабель до отеля на такси, что встретил Фабьена и что сейчас мы вместе выпиваем в баре. Софи просила поцеловать за нее моего брата и перезвонить, когда я определюсь с планами на вечер. Но мы никогда не целуем тех, кого нас просят поцеловать за них.

— Софи? — спросил Фабьен.

— Да.

— Она не мисс Вселенная, но в ней что-то есть. Она сексуальная.

— Я бы предпочел мисс Вселенную. Ты ее знаешь?

— Женщина, которая целыми днями квасится в кислом молоке, это возбуждает. Сыр — это же кислое молоко, да?

— Вечером ты сам спросишь об этом Софи.

— Сегодня вечером я не выдержу. Не могли бы мы поужинать вместе завтра? А?

Это меня устраивало. Меня все устраивает. Я устраиваемый тип. Свою пайку сахара на сегодня, то есть поцелуи Аннабель, я уже получил и собирался переваривать ее в тишине, сам. Сам означало не с ней. И до сих пор означает.

Я созерцал Фабьена в его имперской красоте, в гармонии с красотой австровенгерского города. У него был маленький нос влюбленной девушки и большие голубые глаза северной одалиски. Высокий, как шлем, трагический лоб, оживленный светлыми бровями. В его лице было пухленькое и заспанное совершенство маленького мальчика, которого будят в школу. Мне также нравились его красивые руки, которые никогда ничего не роняли, и прекрасная устойчивость его длинных ног.

— Как с Аннабель? — спросил я.

— С тех пор как она здесь, дерьмово. Мне не удается сосредоточиться на съемочной площадке. Вечером мы ругаемся. Ночью мы трахаемся. Утром мы ругаемся. Днем мы созваниваемся. За исключением сегодняшнего дня: она была с вами. Вечером мы снова поругаемся. Режиссер прав: играю я с ней, а отдыхаю с ним, когда все должно быть наоборот. Это моя третья главная роль, я не могу ее провалить. Аннабель уже жила с актерами, она должна понимать, что мне нужен покой.

— Ей просто нужно вернуться во Францию.

— Я просил ее об этом. Она утверждает, что у нее не получается. Что ты хочешь, она влюблена. Я никогда ее такой не видел. Это из-за новой квартиры: ее до смерти будоражит, что мы устроимся там вместе, когда я вернусь. Загвоздка в том, что я не намерен жить с ней. Я еще не готов.

— Ты должен ей об этом сказать.

— А ты? Ты сам мог бы ей об этом сказать?

— Если тебя это устраивает…

— Меня это устраивает.

— Хорошо. Сейчас? Я поднимусь в ее номер и все ей скажу.

— И испортишь мне все воскресенье. У меня единственный выходной день в неделю, а с тех нор, как Аннабель здесь, это уже не отдых. Нет, выберем другой момент.

— Ты ее любишь?

— Не знаю. Она мне нравится, это точно. Я чувствую, что она мне нужна. Но есть одна вещь, которую мне не удается в ней контролировать, и это меня путает. Пюви я задумывал как тихую гавань, а с ней это будет поле боя.

Улица Пюви де Шаван превратилась в устах Фабьена в Пюви, что отныне звучало как название городка в департаменте Эссонн или Валь де Марн. Как Мароль. С другой стороны, «задумывала» все Аннабель, иногда с помощью Саверио. Мой брат только оплачивал расходы, но ничего не делал. Богатые думают, что платить — это делать все, но это только и делать, что платить.

Фабьен заказал себе третью порцию виски с колой, закурил пятую сигарету. Аннабель не курила, не пила. Что касается наркотиков, она не знала, что это такое. Она ела и пила как ребенок, постоянно удивляясь этому старому алкоголику и токсикоману, каким в тридцать один год был мой младший брат.