Один плюс один - Джоджо Мойес Страница 15

Паб «Перья» расположен между библиотекой (закрыта с января) и «Счастливой камбалой» (работает с одиннадцати утра до одиннадцати вечера круглый год). При неярком освещении можно было поверить, что на дворе до сих пор 1989-й. Дес, владелец, неизменно щеголял в выцветших гастрольных футболках и джинсах, а в холод надевал кожаную куртку. Подвернешься ему под руку тихим вечером – и придется выслушивать сравнение достоинств гитар «Фендер стратокастер» и «Рикенбакер 330» или благоговейную декламацию «Money For Nothing» [6].

«Перья» не были модным местом, в отличие от баров «Бичфранта», и в них не водилось ни свежих морепродуктов, ни тонких вин, ни семейных меню для орущих детишек. В них подавали разных мертвых животных с жареной картошкой и ржали при слове «салат», зато в большом почете были чипсы, которых насчитывалось не меньше двадцати восьми сортов. В интерьере не было ничего оригинальнее Тома Петти [7]в музыкальном автомате, потрепанной мишени для дротиков на стене и ковра, от которого по утрам так сильно пахло пивом и застарелым табачным дымом, что местные жители могли появиться на работе под хмельком, если медленно шли мимо паба.

Но в результате получалось отлично. Большая редкость для приморского городка: в «Перьях» жизнь кипела круглый год.

– Роксанна пришла? – Джесс нанизывала на шампур полоски бекона, когда Дес вынырнул из погреба, где дегустировал свежий бочонок традиционного эля.

– Не-а. У них с матерью какой-то сеанс. – Он ненадолго задумался. – Лечатся… или гадают. У психиатра… психолога…

– Может, у медиума?

– Тебе говорят то, что ты и сам знаешь, и надо делать вид, будто это круто.

– А, у ясновидящего.

– Платишь тридцать фунтов за билет, сидишь с бокалом дрянного белого вина и кричишь «Да!», если спросят, нет ли у кого-нибудь из публики родственника, имя которого начинается с буквы «Д». – Он наклонился и с ворчанием захлопнул дверь погреба. – Я тоже умею предсказывать, Джесс. Причем задаром. Предсказываю: этот тип сидит дома, потирает руки и думает: «Толпа идиотов».

Джесс вытащила поддон с чистыми стаканами из посудомоечной машины и принялась расставлять их на полках над баром.

– Ты-то веришь во всю эту хрень?

– Нет.

– Ну конечно. Ты же умная девочка. Роксанна такое иногда отчебучивает! Но хуже всего ее мамаша. Она верит, будто у нее есть ангел-хранитель. Ангел! – Дес передразнил мать Роксанны, скосив глаза на собственное плечо и похлопав по нему. – Верит, будто ангел защищает ее. Тогда почему он не мешает спускать всю зарплату на телемагазины? Казалось бы, ангел должен намекнуть. «Эй, Морин! Тебе вовсе не нужен этот роскошный чехол для гладильной доски с изображением собаки. Честное слово, милая. Лучше вложи денежки в будущую пенсию».

Джесс невольно рассмеялась, несмотря на все свои несчастья. В пабе трудно было не смеяться. Мужчины у барной стойки были благовоспитанными, насколько могут быть благовоспитанными мужчины, повторяющие алфавит под аккомпанемент отрыжки, разговоры – веселыми, и, значит, два вечера и два дня в неделю ей не приходилось сидеть дома с кучей чужого грязного белья и переживать из-за того, с чем она не в состоянии справиться.

– Ты рано. – Дес выразительно посмотрел на часы.

– Сломала каблук.

Челси бросила сумку под барную стойку и поправила волосы.

– Я болтала в чате со своим поклонником, – сообщила она Джесс, словно Деса рядом не было. – Он просто прелесть.

Все поклонники Челси из Интернета были прелесть. До встречи в реальной жизни.

– Его зовут Дэвид. Он ищет девушку, которой нравится готовить, убираться и гладить. И иногда ходить в походы.

– В супермаркет? – съязвил Дес.

Челси сделала вид, что не слышит. Она взяла тряпку и принялась протирать стаканы.

– Бросай эту работу, Джесс. Тебе надо развлекаться, а не гнить здесь со старыми обвисшими мошонками.

– Ты кого назвала старым?

Намечался футбол, и это означало, что Дес выставит бесплатные чипсы и сырные кубики, а если особенно расщедрится, то и булочки с сосисками. С разрешения Деса Джесс забирала домой оставшиеся кубики и готовила макароны с сыром, пока Натали не просветила ее, сколько процентов мужчин, по статистике, моют руки после посещения уборной.

Бар заполнялся, матч начался, вечер тек своим чередом. Джесс наливала пинту за пинтой в паузах для комментаторов, помалкивая под рев спутникового телевизора на дальней стене и снова думая о деньгах. В школе сказали – конец июня. Если она не внесет регистрационный взнос к тому времени, все кончено. Можно подкопить денег за год и попробовать снова в двенадцать лет, но нет гарантии, что стипендию не отменят. Она так погрузилась в раздумья, что обратила внимание на Деса, только когда он грохнул миской чипсов о стойку.

– Все забываю сказать: на следующей неделе доставят новую кассу. Из тех, на которых все написано. Надо только тыкать в экран.

Она отвернулась от дозатора:

– Новую кассу? Зачем?

– Нынешняя старше меня. И не все барменши считают так хорошо, как ты. В прошлый раз, когда Челси оставалась одна, я проверил выручку и недосчитался одиннадцати фунтов. Попроси ее сложить двойной джин, пинту «Вебстера» и пакетик жареного арахиса, и у нее глаза будут в кучку. Нужно двигаться в ногу со временем. – Он провел рукой по воображаемому экрану. – Цифровая точность. Тебе понравится. Мозгами можно вообще не пользоваться. Прямо как Челси.

– А можно мне работать со старой? Я ничего не понимаю в компьютерах.

– Научишься. Мы устроим обучение сотрудников.

– Обучение сотрудников?