Лорд-обольститель - Виктория Холт Страница 15

Уинчестерское поле для турнира простиралось на десять акров и было поделено на несколько участков, предназначенных для рыцарских поединков, стрельбы излука, битвы на мечах и особого вида состязания, называемого melee a cheval, где сотни воинов верхом на лошадях бьются среди движущейся массы тупых мечей и деревянных топоров.

Танон вместе с семьей сидела на трибуне, что стояла вдоль западного ограждения поля. Ей было отлично видно все, что происходило на арене, – выступления акробатов, жонглеров и появление танцующих медведей в сопровождении дрессировщиков. Десятки рыцарей готовились к турниру, их помощники бегали взад-вперед, вооружая своих хозяев мечами и копьями, и в который раз проверяли рыцарские облачения. В воздухе витало возбуждение, от которого сердце Танон билось еще быстрее. От гула множества голосов глохли уши. Она посмотрела вокруг, на огромные трибуны, окружавшие поле, на сотни лиц, которые с нетерпением ждали начала турнира, а пока развлекались тем, что смеялись и издавали одобрительные или, наоборот, неодобрительные крики вслед какому-нибудь рыцарю, проезжающему по полю.

Глаза Танон невольно искали Гарета среди тех, кто готовился к сегодняшнему сражению. Но вместо него взгляд наткнулся на Роджера. Он стоял среди рыцарей, которые начищали свои мечи под лучами солнца. Блеск металла ослепил Танон. Она представила, как один из этих клинков пронзает тело Гарета, и его кровь увлажняет землю. Танон видела, как Гарет готовился к турниру, помнила, как в покоях короля он с непоколебимой уверенностью в голосе говорил ей, что не потерпит поражения. Танон поверила. Но теперь, когда она смотрела на Роджера, одетого в броню, сжимающего в руке огромный меч, ее опять начали одолевать сомнения. Роджер уже не мальчик. Он потратил много времени, обучаясь искусству битвы.

Боже правый, Танон уже не хотела выходить замуж за Роджера. Ей было все равно, каким замечательным человеком тот стал в Нормандии. Ее не волновал его высокий титул, благородные манеры или огромные владения. При мысли о том, что ей придется провести с ним всю жизнь, к горлу подкатывала тошнота. Появление Гарета только помогло острее осознать это.

Но когда на поле появились валлийские всадники, ее стали одолевать новые тревожные мысли. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди Танон, когда Гарет поскакал вперед, по кругу турнирного поля. Он приближался к ней на мощном боевом жеребце, несущем на себе цвета багрянца и золота. Никто из сражающихся сегодня рыцарей не был столь уверен в своих силах, чтобы отказаться от кольчуги под доспехами. Ребекка говорила Танон, что валлийцы не сражаются верхом, но Танон помнила, как умело Гарет ездил на лошади, когда ему было десять лет. Сейчас он держался в седле прямо, как стрела, а суровое лицо было чуть повернуто в сторону солнца. Поравнявшись с Танон, Гарет натянул поводья и сбавил скорость, двигаясь вперед почти с хищническим спокойствием. Завороженная его грацией и уверенностью, Танон не смогла отвести от него взгляда, когда пронзительно-голубые глаза Гарета устремились прямо на нее.

Он победит, а потом потребует ее себе в жены. Танон сразу поняла это, как только их взгляды встретились.

Она облизнула сухие губы и наконец отвернулась. Гарет искушал ее забыть о правилах приличия. Его чувственная, откровенная улыбка дразнила ее, обещая наслаждения, от одной мысли о которых она чуть не теряла голову. А тепло его взгляда пробуждало желания, которые, как ей казалось, она подавила в себе давным-давно.

– Дорогая, ты покраснела. – Сидящая рядом с ней мать положила руку на прикрытую вуалью щеку Танон. – Ты не заболела?

– Non. – Танон выдавила улыбку и посмотрела вслед удалявшемуся Гарету.

– Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело, – тихим, спокойным голосом произнесла мать. – Меня тоже заставили выйти замуж за человека, которого я совсем не знала.

Танон в детстве очень хорошо знала Гарета.

– Но потом ты полюбила его. А он – тебя.

– Посмотри на меня, солнышко, – сказала Бринна Ризанде, услышав печальные нотки в голосе дочери. – Хереворд убедил нас, что Гарет и его народ не дикари, как о том рассказывали лорды марки. Мы с папой знаем, что ты не хочешь выходить замуж за де Куртене. Мы тоже были против этого союза, но потом подумали, что семья де Куртене сможет обеспечить тебе безопасное и спокойное существование. Тебя будет оберегать целая армия их подданных. – Мать перевела взгляд изумрудно-зеленых глаз на Гарета. – Ходят слухи, что он непобедим в бою. Но если сегодня окажется, что он не способен защитить тебя, отец пойдет к Вильгельму и скажет, что не отдаст тебя Гарету. – Она опять посмотрела на дочь. – Молись, чтобы валлийский принц не потерпел поражения, потому что ты никогда не будешь счастлива с лордом де Куртене. А с Гаретом у тебя есть шанс обрести счастье. Я заметила, как он только что смотрел на тебя. Я узнаю этот взгляд. Хоть мне и не понравилось то, что я обнаружила его вчера вечером в твоей комнате, но точно так же твой дедушка, Господь да упокоит его душу, обнаружил твоего отца в ночь перед моей свадьбой.

Танон закусила нижнюю губу и задумчиво нахмурилась, обдумывая то, что ей поведала мама.

– А папа поцеловал тебя, когда оказался в твоей спальне?

Бринна улыбнулась своим воспоминаниям.

– Oui, он поцеловал меня. – Ее щеки окрасил румянец, и Танон поняла, что он позволил себе не только это.

– А Гарет не поцеловал меня, – произнесла Танон бесцветным голосом, в котором не слышалось ни радости, ни уныния.

– Конечно, нет. Он же не хотел, чтобы ему отрезали губы. – Бринна улыбнулась и сжала ладонь дочери. – Впереди вас обоих ждут трудные времена. Меня не будет рядом с тобой, чтобы помочь пережить их – нет, Танон, ты должна смириться с этим, – прервала она попытки протеста. – Когда ты была моложе, твой характер почти как две капли воды походил на характер отца. Смотри на происходящее с тобой, как на приключение. Наслаждайся переменами.

– Со мной все будет в порядке, мама. – Танон похлопала ее по руке и бодро улыбнулась ей. Она не хотела расстраивать маму. – Я буду скучать по тебе, вот и все.

Глашатаи протрубили, объявляя начало празднества. На поле появилось еще больше жонглеров, акробатов и шутов. Танон увлеклась представлениями, и ее настроение улучшилось. Она улыбалась, слушая песню знаменитого менестреля Рэндалфа о красивой рыжеволосой даме, от взгляда которой его сердце начинало трепетать, будто прозрачные крылья летящей стрекозы. Ее белая и гладкая, словно алебастр, кожа, как проникновенно пел он, и зеленые, как летняя трава, глаза искушали его сорвать с ее губ поцелуй. Увы, сердце прекрасной дамы принадлежало жестокому рыцарю, чей нрав был таким же черным, как и его волосы. Танон ласково пожурила отца, когда тот пробормотал в сторону менестреля: еще одно слово – и Рэндалф узнает, каким черным было его сердце. А ее дядя, напротив, одобрительно закричал со своего места, когда следующую песню менестрель посвятил его жене.