Рано или поздно - Мэри Бэлоу Страница 15

Анджелина всегда была импульсивной, всегда склонной к тому, чтобы сначала сделать, а потом подумать, и, как правило, это приводило к весьма неприятным результатам. Ее гувернантки привычно, но безуспешно пытались научить ее мудрости, объясняя, что леди сначала некоторое время медлит, обдумывая, что собирается сказать или сделать, и уж только потом говорит или делает.

Она снова поддалась порыву! То есть взяла и сделала, не задумавшись о последствиях.

И ничего с ее щиколоткой не случилось, так, чуть-чуть ноет, но эта боль пройдет за несколько минут, так что нечего вокруг нее суетиться. Но…

Ну, во-первых, это ее дебютный бал. Что еще хуже, это танец, которым бал открывается. Все глаза были устремлены на нее, в том числе и глаза танцующих. И оркестрантов. Она подвернула щиколотку, хотя и не на той ноге, которую сломала в прошлом году, и неуклюже споткнулась, и ахнула от боли, и…

И весь мир ахнул вместе с ней. Музыка резко замолчала, танцующие и зрители кинулись вперед, вероятно, надеясь подхватить ее до того, как она рухнет на пол.

Первым успел граф Хейворд. Он крепко обнял ее за талию и удержал, не давая рухнуть на пол, даже если бы она и намеревалась (но ничего подобного она делать не собиралась).

На долю мгновения Анджелина отвлеклась. Он такой мужественный, такой мускулистый — как бы ей хотелось просто понаслаждаться незнакомым удовольствием мужских объятий… ну пускай не совсем объятий, но все-таки. И не просто мужских, а именно этих. А до чего у него чудесный одеколон!

Но вокруг все громче слышались голоса, тревожные, озабоченные или озадаченные.

— Леди Анджелина!

— Вы ушиблись?

— Она ушиблась!

— Посадите ее, только осторожно, не дергайте.

— Перенесите ее к французскому окну, там больше воздуха.

— Что случилось?

— Дайте мне мою нюхательную соль.

— Она что, упала в обморок?

— Музыка играла слишком быстро. Я же говорила, что слишком быстро, помните?

— Пол слишком натерт.

— Вы растянули щиколотку?

— Она сломала лодыжку?

— Какое ужасное невезение!

— О, бедняжка.

— Да что случилось?

— Что, споткнулась о собственную ногу, да, Энджи?

Это веселый голос Фердинанда.

И это только малая часть восклицаний и замечаний, услышанных Анджелиной. «Это, — подумала она, — далеко не лучшая идея из тех, что приходили мне в голову».

— Ой, мамочки, — сказала она, чувствуя, как жар самого искреннего смущения бросился ей в лицо, — какая я неуклюжая!

— Вовсе нет. Вы сильно ушиблись? — спросил лорд Хейворд с весьма лестной озабоченностью.

— Да совсем нет, — легко засмеявшись, ответила Анджелина.

Но это, разумеется, был неудачный ответ, в особенности для такого числа зевак, сразу притихших, чтобы услышать, что она скажет. Анджелина слегка поморщилась, поставила ногу на пол, и гости поморщились вместе с ней.

— Ну пожалуй, чуть-чуть, — сказала она. — Пожалуй, лучше пересидеть этот танец, чтобы потом я смогла танцевать остаток вечера. Простите, что я устроила такую суматоху. Не обращайте на меня внимания.

Она улыбнулась окружившей ее толпе и пожалела, что нельзя по собственному желанию оказаться где-нибудь в глубокой норе.

— Благодарю, Хейворд. Я сам отведу Анджелину в комнату отдыха, чтобы она немного там посидела. Можете продолжать танцевать.

Трешем. Собранный, черноглазый. Уверенный в себе. Распоряжается.

Рука лорда Хейворда на ее талии слегка ослабла, но не отпустила ее совсем.

— Леди Анджелина — моя пара в этом танце, — произнес он так же холодно, как Трешем. — Я помогу ей добраться до того диванчика и посижу там с ней, если она пожелает. А затем она сама решит, хочется ли ей танцевать следующий танец или же она предпочтет на какое-то время удалиться.

«Этот обмен репликами нельзя даже близко назвать ссорой», — думала Анджелина, с интересом переводя взгляд с лица брата на лорда Хейворда и обратно. И все-таки… И все-таки за ними что-то крылось, некое незначительное столкновение двух воль. И в точности как в «Розе и короне», граф победил своей спокойной любезностью. Трешем долей секунды дольше, чем следует, пристально смотрел на него, затем вскинул брови, повернулся и кивнул дирижеру оркестра.

Весь инцидент длился не дольше минуты, а скорее, даже меньше. Граф предложил Анджелине руку, она взяла его под руку и для убедительности оперлась на него всем своим весом. Граф подвел ее к диванчику, на который показывал с самого начала. Тот стоял в нише возле оркестрового возвышения, оказавшись, таким образом, изолированным от всех остальных кресел в бальном зале.

Оркестр снова заиграл оживленную мелодию, танец возобновился. Анджелина с некоторым сожалением посмотрела на танцующих. Лорд Хейворд тем временем вытащил из-под возвышения обитый парчой пуфик и поставил перед диванчиком, чтобы она могла положить на него поврежденную ногу. Анджелина так и сделала и вздохнула.

— Ах, — сказала она, — так намного лучше. Спасибо, милорд.

Он коротко кивнул и сел рядом. Совсем рядом, потому что сиденье узкое. Но даже и так он умудрялся сохранять небольшой промежуток между их телами.

— Обожаю танцевать, — сказала Анджелина, раскрыв веер и медленно обмахивая им лицо. — Осмелюсь предположить, что и вы тоже. Прошу прощения, что лишила вас этого удовольствия до следующего танца.