Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная - Маргарет Джордж Страница 15

Птолемей как зачарованный двинулся к борту, и мне пришлось предостеречь его: я видела, как высоко способен выпрыгнуть из воды крокодил.

Когда мы добрались до храма Ком-Омбо, солнце уже садилось. Было очевидно, что совершить необходимые ритуалы мы сегодня не успеем. Я велела встать на якорь подальше от тростниковых зарослей и песчаных отмелей, а Птолемею сказала, что спать на палубе, хоть там и лучше дышится, на сей раз нельзя. Зубастые хищники только и ждут, когда с борта случайно свесится рука. Брат нехотя вернулся в свою каюту, с ворчанием улегся на койку, но заснул почти сразу же.

Я лежала в темноте, прислушиваясь к плеску воды. Может быть, мне только чудилось, что крокодилы царапали обшивку, пытаясь взобраться на борт? Едва забрезжил рассвет, я поднялась, накинула на себя мантию и вышла, чтобы увидеть восход солнца. Оно коснулось качающихся тростников и поцеловало золотистый песчаник храма, осветив его крышу и верхнюю часть колонн. Позади, среди окрашенных пурпуром облаков, еще проглядывали редкие звезды.

Мой отец выстроил часть этого святилища, чем очень гордился. На стенах храмов Верхнего Египта он представал высеченным в камне — грозный владыка и воитель, совсем не похожий на того, кем был в жизни. Мне вспомнилось, как он привез меня сюда в детстве, чтобы показать новый пилон и колонны, и до самой ночи рассказывал о караванном торговом пути из Ком-Омбо к Красному морю. Некогда этим путем приводили на север африканских слонов, чтобы обучать их для нужд египетской армии. Тогда это место показалось мне волшебным, наделенным особой магией. Сегодня утром оно все еще сохраняло прежние чары.

Шевеление в тростниках означало, что крокодилы начинают свой день и нам пора последовать их примеру.

Через прибрежную илистую полосу на берег были перекинуты длинные сходни, огражденные решетками. По ним мы торопливо перешли на безопасное расстояние от воды, к огорчению вяло копошившихся под ранним солнышком крокодилов, и быстро поднялись на маленький холм. Там, у излучины Нила, над окрестностями возвышался храм. Нас приветствовали золоченые колонны с изображениями всех правителей, когда-либо участвовавших в его строительстве. В их числе мы увидели и моего отца, принимающего церемониальное очищение от Гора и Собека, ибо храм посвящался богу-соколу и богу-крокодилу. Собек имел облик могучего мужчины с зубастой крокодильей головой на широченных плечах, значительно выше обычного человеческого роста, в набедренной повязке. Его зал и алтарь располагались справа, и мы направились туда. Через крытый зал мы перешли от медового света снаружи сначала к сумраку, а потом и к кромешной тьме святилища Собека.

Мы зажгли свечи и приблизились к алтарю. Высеченная из темного гранита статуя бога сурово взирала на нас из мрака. Крокодилья голова была выполнена скульптором с необычайным искусством, чешуйка к чешуйке.

Как царица и земное воплощение Исиды, я обратилась к нему с укором:

— Великий Собек, почему ты беспокоишь мои земли? Зачем ты послал легионы крокодилов и запрудил ими всю реку ниже Первого порога? Может быть, тебе чего-то не хватает? Скажи, и я принесу жертву, чтобы ты отозвал своих тварей домой.

Идол лишь безмолвно таращился на меня. Мерцающее пламя свечи играло на его бесстрастных чертах.

— Я дам тебе то, чего ты хочешь, но я прошу тебя не нападать на мои земли.

— Не надо говорить с ним в таком тоне, — шепнул Птолемей, потянув меня за платье.

Но я считала, что имею право так себя вести: ведь я Исида, а он, будем откровенны, лишь мелкое божество, властвующее над низкими тварями. Даже в этом храме ему принадлежала только половина, а другой завладел Гор.

— Я оставляю тебе дары, Собек, великий бог крокодилов! Но во имя Исиды и народа Египта, отданного на мое попечение, настоятельно прошу тебя отозвать своих зверей.

Иначе мы с Олимпием придумаем способ отравить воды и убить крокодилов.

Мы с Птолемеем произнесли нараспев хвалебный гимн Собеку и возложили перед его священной ладьей наши дары из цветов, вина и драгоценной мази. После чего, постояв несколько мгновений в молчании, удалились.

Солнце поднялось высоко и нагревало внутренний двор храма. С одной стороны находился некрополь мумифицированных крокодилов, с другой — большой круглый колодец «нилометра», связанный с рекой. Направившись к нему, я заглянула через край и с удивлением увидела, что вода поднялась не очень высоко — она едва приблизилась к риске, называемой «локоть смерти», уровень ниже которой грозил засухой и голодом. Между тем по времени воде пора было подняться выше.

Я забеспокоилась.

Мы поспешили обратно на судно, перешли по сходням через лежбище крокодилов, провожавших нас весьма заинтересованными взглядами. Один огромный крокодилище разинул пасть, показав ряды страшных острых зубов и жирный язык — розовый, как цветок. Выглядел он внушительно; похоже, Собек хорошо заботился о своих подопечных.

— О Исида! — взмолилась я. — Будь милосердна к своим чадам так же, как Собек добр к своим!

Как бы то ни было, мы продолжим путь в Филы, доведем до великой богини свои тревоги и оставим Птолемея на ее попечение.

Спустя день плавания под парусом по мягким волнам Нила мы добрались до Первого порога. На сей раз его рев был приглушен, ибо вода поднялась, хоть и ниже обычного уровня, и скрыла под собой многие из острых скал. Участок сделался проходимым для лодок, но плыть следовало с большой осторожностью. Преодолев опасный отрезок, мы встали на якорь вблизи острова Филы в сумерках, когда в жемчужной глади воды отражалось вечернее небо.

В угасающем свете крохотный островок светился сотнями молитвенных свечей, оставленных паломниками. Стены великого храма Исиды были сложены из песчаника, но сегодня ночью он походил на тончайший алебастр, белый и прозрачный.

После той странной церемонии, соединившей меня с Цезарем, а потом показавшейся насмешкой, я обещала себе никогда сюда не возвращаться. Однако теперь я уже не была уверена в правильности такого решения. Возможно, церемонии и обряды, даже если они совершаются на чужих незнакомых языках, обладают собственной силой. Как знать — может быть, Цезарь все-таки чувствовал себя связанным со мной после того, что здесь произошло.

Огоньки угасали один за другим, задуваемые ветром, и очертания храма таяли в сумраке. Теперь он лишь угадывался в слабом свете нанизанного на тростник месяца.

Я лежала в постели, принимая ласку теплого ветерка, и чувствовала себя под защитой Исиды, чей дух витает над этим островом.

Мы высадились на берег на рассвете, до прибытия толпы паломников, ибо хотели встретиться с богиней наедине. Птолемей был совсем слаб. Даже короткое расстояние от места высадки до ворот храма далось ему с трудом.

— Смотри! — Я указала на первый пилон с великолепным изображением нашего отца: облаченный в боевые доспехи, он в блеске и славе сокрушал врагов.

— Да, да, я вижу, — устало отозвался брат.