Бесстыдница - Генри Саттон Страница 15

— Мне очень жаль, Мередит, — ответил Сэм, — но Артур прав. Ты ничего не можешь сделать. Ты, конечно, тоже прав, но закон не на твоей стороне. Элейн поместила Мерри в этот приют, и только она имеет право забрать ее оттуда, так же как и отправить в лагерь, в школу или в колледж. У тебя есть право только на свидания.

— Но ребенку всего три годика! Подумай, только — три!

— С ней там плохо обращаются?

— Конечно!

— Я имею в виду — там ее бьют, морят голодом и тому подобное?

— Нет!

— Тогда мы бессильны. Но, Мередит…

— Что?

— Поверь, старина, у меня от этого тоже на душе муторно.

— Спасибо, Сэм.

Мередит положил трубку и заплакал.

Где-то выиграешь, а где-то потеряешь, припомнил Денвер поговорку. И сразу подумал, что с Элейн теперь, конечно, покончено. Окончательно и бесповоротно. Он отволок Элейн к машине, запихнул на переднее сиденье, обошел вокруг, сел на место водителя и усадил Элейн так, чтобы она не свалилась, когда машина начнет прыгать по выбоинам и колдобинам Мехикали. Денвер снова несколько раз шлепнул ее по щеке, пытаясь привести в чувство, но тщетно. Тогда он размахнулся и залепил Элейн пощечину, от которой левая щека бесчувственной женщины вмиг побагровела. Безнадежно. Элейн отрубилась напрочь. Денвер еще никогда не видел ничего подобного.

То есть ему, конечно, случалось наблюдать, как пьяная женщина теряет сознание. С той же Элейн такое на его глазах случалось четырежды. Дважды в Тихуане, один раз по пути из Тихуаны в Мехикали и наконец в самом Мехикали. Но то, что произошло на сей раз, побило все рекорды. Они мирно сидели в прокуренном ночном клубе, потягивая текилу и наблюдая за стриптизом. Элейн пила одну рюмку за другой. Собственно, с того дня, как они пересекли мексиканскую границу, она все время была под мухой. Словно кому-то мстила. Денвер даже несколько раз пожалел, что взял ее с собой. А потом решил: какого черта? Элейн уже не ребенок и сама знает, что делает. Не силой же ее удерживать. Тем более что выпив, Элейн сбрасывала последние оковы и в постели позволяла себе такое, о чем Денвер мог только мечтать. Что его, понятно, вполне устраивало. Но в этот вечер Элейн разошлась не на шутку. Причем Денвер сначала даже не мог поверить в то, что происходит. Он неоднократно говорил Элейн, что она изумительная любовница, которая запросто даст сто очков вперед любой другой женщине. И вдруг после всего, что между ними было, Элейн страшно разнервничалась из-за того, что он, Денвер, окинул восхищенным взглядом извивающуюся на сцене стриптизершу — молоденькую девчонку, с поразительным проворством вертящую задом и трясущую сиськами. Впрочем, и это он мог понять. В конце концов, с пьяными не спорят, а Элейн здорово налакалась. Как бы то ни было, Элейн принялась бранить стриптизершу и поносить ее на все корки, утверждая, что девчонка тоща, как селедка, не умеет танцевать и даже раздеться как следует не может.

— Да, они тут все такие, — поддакнул Денвер, не желая с ней препираться.

— Это неправильно, — напустилась на него Элейн.

— А ты откуда знаешь? Ты же никогда не раздевалась на сцене.

— Знаю, потому что я женщина.

— Мы говорим о разном.

— Я бы сделала это гораздо лучше.

— Я знаю.

— Ты что, не веришь мне?

— Что ты, верю, конечно.

— Нет, не веришь. Но я тебе докажу…

Как раз в эту минуту девчонка на сцене, сорвав набедренную повязку, небрежно помахала ею, потом, раскорячившись, покачала бедрами, подмахнула задом и скрылась за занавесом. От четырех из пяти занятых столиков послышались жиденькие аплодисменты. Внезапно Элейн вскочила и полезла на сцену.

— Элейн, стой! Ты что, с ума сошла? Немедленно спускайся. Пойдем, крошка, нам уже пора, — позвал Денвер. Но тут ведущий музыкант джаз-квартета шутки ради заиграл на саксофоне, и Элейн начала танцевать. В зале дружно зааплодировали — похоже, ни одна штатная стриптизерша не удостаивалась такого успеха, — и раздались два или три возгласа: «Эй, ты, сядь! Не мешай!»— так что Денвер счел за благо не вмешиваться. Пусть себе потешится, подумал он. Не стоит из-за такой ерунды лезть на рожон, чтобы схлопотать по физиономии.

Зрелище было, на взгляд Денвера, довольно жалкое. Нормальная женская одежда не годится для стриптиза. Элейн к тому же уже столько выпила, что ее шатало. С другой стороны, ее неуклюжесть придавала какую-то особую привлекательность и естественность происходящему. Элейн с трудом выползла из платья, стащив его через голову после того, как добрых полминуты провозилась, пытаясь расстегнуть сзади «молнию». Теперь она продолжала танцевать, оставшись только в туфлях, чулках, поясе, трусиках и лифчике. Лифчик тоже никак не хотел поддаваться. Со всех сторон крохотного зала доносились хлопки и подбадривающие возгласы. Наконец, Элейн удалось избавиться от лифчика, и она отбросила его в сторону. Потом попыталась потрясти грудями, как это делала стриптизерша, но ничего, естественно, не вышло. Зрители заулюлюкали. Кто-то громко захохотал. Смех, похоже, отрезвил Элейн. Она остановилась, посмотрела на себя, испуганно икнула, и в следующий миг ее жестоко вырвало. Публика засвистела, и Денверу ничего не оставалось делать, как влезть на сцену, сгрести Элейн в охапку и оттащить за кулисы. Там он с грехом пополам стер с нее рвотную массу и кое-как натянул на бесчувственное тело платье. После чего отнес к машине, запихнул на переднее сиденье и отвез в гостиницу, по дороге думая, что зря взял Элейн в Мексику.

Оттащив Элейн в номер, Денвер уложил ее на кровать и раздел донага. Потом снова попытался привести ее в чувство, но безрезультатно. Ну, и черт с ней, подумал Денвер. Он отправился в ванную и принял душ, чтобы смыть с себя запах блевотины. Вернувшись в спальню, снова попытался растолкать Элейн, но она так и не очухалась. А вот Денвер тем не менее возбудился, тем более что уж он-то точно заслужил, чтобы овладеть ею напоследок. Не зря же он так надрывался и тащил ее в гостиницу. Господи, да оставь он Элейн там, в ночном клубе, ее бы уже давно оттрахал весь местный сброд в какой-нибудь темной аллее. Денвер снова шлепнул ее по лицу. Впрочем, не сильно. Элейн не пошевелилась. Он ущипнул ее за грудь, покрутил сосок. Опять никакой реакции. Тогда он погладил свой набухший член и злорадно ухмыльнулся. Сейчас он отплатит ей за унижение. Возбужденный собственной выдумкой, как и новизной затеи — ему никогда прежде не приходилось делать ничего подобного, — Денвер принялся быстро дрочить член и наконец кончил прямо в лицо похрапывающей Элейн. Потом с любопытством понаблюдал, как тоненький ручеек молочно-белой спермы стекает по шее и дальше вниз по желобку между грудей. Поделом тебе, подумал Денвер.

Он оделся, оставил Элейн пятьдесят долларов на обратную дорогу и уехал. Навсегда.