Папа, спаси меня - Ника Янг Страница 15

Весь этот проклятый вечер я делаю вид, что счастлив… Однако каждый мой взгляд, брошенный в толпу гостей, ищет её. Понятия не имею, откуда у меня появилось столько друзей. Кто все эти люди, пришедшие сегодня ко мне в дом? Я мало кого из них узнаю и понимаю, что не рад даже тем, кого когда-то считал братанами. Мне плевать на каждого, все они просто для галочки, чтобы спрятать свои чувства и скрыть тягу к моему личному наркотику, к проклятию, уничтожающему меня изнутри.

Большую часть времени Малая проводит одна. Мне даже кажется, что Седому нет до жены никакого дела, и если её ненароком уведёт какой-нибудь олух, то муженёк не сразу опомнится. А может, он и не опомнится вовсе.

Малая выглядит раздавленной… Её душу будто бы тревожит что-то, но я не могу понять, что именно. В самый разгар пикника, когда выпито уже достаточно шампанского, пива, вина и прочих напитков, от разнообразия которых у меня ломятся столы, я нахожу Седого. Мужик флиртует с какой-то шатенкой, и когда видит меня, тут же приобнимает и похлопывает по плечу.

— Дикий! Давно мы так не гуляли, брат! От души вечеруха! Прям зачёт! — он уже едва держится на ногах, а в весёленьких глазах прыгают бесенята.

Девчонка, с которой он только что заигрывал, уматывает, стоит ей только столкнуться с моим суровым взглядом, а я смахиваю с себя руку приятеля, больше напоминающую плеть, потому что он не держит её, и она тут же опадает, ударив его по телу. Мда… Пить он никогда не умел, точнее вовремя останавливаться. Наверное, именно по этой причине Тоня избегала поездки сюда. Или она боялась снова встретиться со мной?

— Как сын? — вдруг спрашиваю я.

Хотя какое мне вообще дело до их ребёнка? Это не моя забота. Раз нашли возможность приехать сюда, значит, всё прекрасно.

— С няньками… Спит целыми днями и воет, надоело уже нытьё. Хоть немного расслабимся сейчас. Я же сказал Тоньке — поехали, а она — я не могу оставить больного ребёнка. Мы поцапались немного, но теперь всё путём.

— А что с пацаном-то? Ангина? — я беру со столика стаканчик с пивом и делаю небольшой глоток, глядя на Седого.

Он покачивается, как тростинка, того и гляди — дунет ветер, и Жека кубарем покатится в сторону его направления.

Седой делает глубокий вдох и отрицательно мотает головой. Он смотрит на меня стеклянным взором, а затем выдаёт то, отчего земля уходит из-под ног, диагноз, от которого у меня немеют конечности.

— Рак крови… Не знаю, откуда врачи нарыли такой диагноз, он же у нас боец о-го-го какой… Но… Вот так. Сказали, что чаще всего эта хрень, как раз в таком возрасте или раньше проявляется, ему же три года… Перескочили бы рубеж на годик вперёд, и шансы такой фигни уменьшились бы, но…

Седой начинает хихикать, и я понять не могу — он реально бесчувственный дятел, или просто сорвался на истерику? Первое кажется более вероятным, потому что у него ребёнок серьёзно болен, а он приехал на пикник и притащил сюда жену. Мне хочется пойти к Малой, схватить её в охапку, зарыться носом в её волосы и сказать, что всё будет хорошо. Вот только я знаю, что в большинстве своём нельзя просто взять и выйти сухим из воды, избавившись от такого недуга. И всё равно я хочу обещать ей, что сделаю всё для пацана.

— Седой, если нужны бабки на лечение или что-то ещё…

— Не! Ты чё! У него же богатый дед! Деньги не проблема, но здоровье не покупается. Ничего уже не сделать, наверное. Не знаю я, что и как будет дальше. Да и не хочу думать сейчас. Не будь занудой, Дикий! Лови безудержное веселье.

Я смотрю внимательно в его глаза, но понимаю, что он не под веществами, просто пьян… И мне хочется вырубить его одним ударом, чтобы эта пьяная рожа перестала кривляться, чтобы поехал домой и отвёз жену к сыну, ведь пацан по-любому нуждается в матери. Да и она вся извелась. Или мне показалось, и ей тоже плевать на ребёнка? Ведь если бы она переживала, то осталась бы с ним, нашла бы способ, но она здесь…

Оставляю Седого одного и прохожусь по толпе, пытаясь отыскать взглядом Тоню, но почему-то не вижу её. Чтобы не сорваться и не сделать то, что я задумал, чтобы не прижать её к себе и не зарыться пальцами в её густых волосах, я цепляю по пути Лесю и тащу её в сторону беседки, где смогу выпустить пар и немного расслабиться эмоционально. Всё это не моё дело. Это не моя беда. Сколько детей болеет по миру? Сколько умирает от голода? Я не в силах спасти всех, поэтому я просто буду делать то, что должен… То, ради чего и задумывался весь этот пикник — я растопчу чувства к Малой окончательно и дам ей понять, что я больше не тот Кирилл, которого она знала.

В беседке я сразу же плюхаюсь на скамейку, притягиваю Лесю к себе, заставляя рухнуть на мои колени, и впиваюсь в её губы страстным поцелуем. Она девочка умная и знает, что мне нужно. Олеся понимает, зачем я позвал её сюда, а самое главное — ей известно, что это снова на один раз. Она обвивает руки вокруг моей шеи, а затем умело скользит ими по моим плечам, позволяя расслабиться, подталкивая действовать решительнее. Моя левая рука поглаживает её спину, а правая уже ползёт вверх по её оголённому бедру, по его сокровенной, внутренней части. Она нужна мне вся здесь и сейчас, чтобы выкинуть из головы мысли о той, которая находится под запретом. Вот только Малая появляется как назло не вовремя.

Олеся взвизгивает и подскакивает с места, когда Тоня входит в беседку. Я чувствую, что это она, даже ещё не увидев, потому что её аромат пробивается в носовые пазухи, застревает в них, пропитывает всего меня насквозь.

— Ой, — вскакивает с места Леся и принимается поправлять подол задранного мной платья.

— Простите! Не думала, что здесь кто-то есть, — пытается оправдаться Малая.

Так мило и наивно, а мне хочется сказать, чтобы она бежала подальше. Чтобы спряталась от меня и не показывалась на глаза, потому что я нахожусь в разгоряченном состоянии, и кровь отливает от головы махом… Вся нижняя часть напрягается, и я забываю о том, что секундами ранее целовал другую, потому что вспоминаю, где и как у нас было с Малой. Как мы любили друг друга.