Золотые глаза любви - Дебора Тернер Страница 15

Инесса проснулась от громкого стука дождевых капель в окно. Завывал ветер и словно пытался сорвать крышу с дома. Она перевернулась под одеялом на другой бок и постаралась снова заснуть, невзирая на разбушевавшуюся непогоду.

Утро следующего дня было уже спокойным и солнечным, но Инессе оно принесло неожиданное огорчение — в доме не было электричества. А это означало отсутствие горячих тостов и разных прочих благ цивилизации…

К счастью, в кухне стояла плита, а вокруг было достаточно веток, которые могли превратиться в дрова. А в подтаявшем морозильнике нашлись кусочки мяса для барбекю. Часом позже Инесса сидела на крылечке, поедая кусок хлеба, щедро намазанный персиковым джемом, и глядя на спокойные, хотя и все еще сероватые после бурной ночи океанские волны.

Она оглянулась через плечо, услышав шорох шагов, и чуть не выронила бутерброд, хотя и догадывалась, что он придет. Разумеется, это был Алан Кембелл, «благородный лорд» собственной персоной. В руках он держал сумку. Несмотря на строжайшее предупреждение, сделанное себе самой, сердце Инессы снова учащенно забилось.

Он приподнял бровь, при виде охапки дров и мяса.

— Пикник? — поинтересовался Алан.

— Электричества нет, — объяснила она спокойно, стараясь унять бешено стучащее сердце.

— Что случилось?

— Понятия не имею. — Инесса пожала плечами, выдерживая взгляд его золотистых глаз. — Полагаю, ветер ночью порвал провода.

Алан поморщился.

— Я думаю, кто-нибудь скоро приедет и починит линию. Тем временем вам лучше бы пойти со мной.

Он снова пытается опекать ее!

— Со мной все в порядке, — немедленно отозвалась она и небрежно кивнула на мясо. — Как видите, у меня есть все, что мне нужно. А еще кофе, сахар, хлеб и джем.

— Не слишком-то роскошно. — Он изучал Инессу заинтересованным взглядом, что заставило ее гордо вздернуть подбородок.

Их взгляды встретились — золотой огонь и голубоватый лед. Внезапно сердитое бульканье чайника на плите заставило ее подскочить и броситься в дом. Чайник плевался горячими брызгами, заливая плиту.

— Мне кажется, — сказал Алан, входя в кухню вслед за ней, — нет смысла осложнять себе жизнь подобным образом.

— Я ничего не усложняю!

— Однако — заметил он, — зачем все это, если я могу обеспечить вам горячий душ и кофе, сваренный менее трудоемким способом. Идемте ко мне и позавтракаем.

Инесса ответила ему ехидной улыбкой.

— Это очень мило с вашей стороны, однако, как вы можете заметить, у меня здесь все в порядке. И я ни в чем не нуждаюсь.

Алан поднял брови, встречая ее улыбку и отвечая своей — одной из самых обаятельных.

— В таком случае, почему бы вам не предложить мне чашечку кофе, пока мы будем ждать кого-нибудь, кто починит линию?

— Это дом моей подруги, вернее ее родителей. Они наверняка сообразят, что здесь случилось. Я позвоню в Сидней и спрошу у них, как быть, — сказала Инесса, не двигаясь с места, и ехидно добавила: — Естественно, когда мне представится такая возможность.

— Будет лучше, если специалисты разберутся с тем, что произошло, — резонно заметил Алан. — У меня в доме есть электричество. И не стоит пытаться починить линию самостоятельно.

Инесса понимала, что он прав, и это раздосадовало ее еще больше.

— Вы всегда отдыхаете в одиночестве? — неожиданно спросил Алан.

Она пожала плечами.

— А что?

— Расскажите о себе.

Инесса заколебалась, а потом неожиданно для себя начала рассказывать:

— Моя мама была сиротой и под конец своей жизни долго тяжело болела… Так что в основном меня воспитывали папа и бабушка, его мама. Она рано овдовела и больше замуж не вышла…

Инесса не собиралась рассказывать, что ее дедушка и бабушка с отцовской стороны никогда не были женаты и что ее дедушка, испанец по происхождению, погиб совсем молодым — раньше, чем даже узнал, что у него и его возлюбленной будет ребенок…

— Однажды, возвращаясь из больницы от мамы, мы втроем попали в аварию. Отец и бабушка погибли на месте. Я же отделалась сотрясением мозга и несколькими царапинами. Узнав об этом, мама не пережила потрясения и через несколько дней скончалась. А меня вскоре отправили в сиротский приют. Что за злая судьба!..

— Да, вам пришлось много вынести, — сказал Алан очень тихо и проникновенно.

Инессе не хотелось, чтобы он вновь завоевал ее симпатию, и она постаралась перевести разговор на другую тему:

— А что у вас за семья?

— Мои родители умерли, — помедлив, ответил он. — Мать — очень давно, а отец — год назад.

— Мне очень жаль, — сочувственно пробормотала она.

Алан пожал плечами.

— Но у вас есть какие-нибудь родственники? — спросила Инесса.

Его лицо потемнело.

— Брат, — ответил он еле слышно.

Инесса почувствовала, что эта тема ему неприятна, и замолчала, не зная, что бы еще сказать.

— А на что похожа жизнь в сиротском приюте? — спросил Алан.

За разговором Инесса сварила кофе, разлила его по чашкам и одну из них протянула своему гостю.

— Тот приют, в котором я жила сначала, был далеко не из лучших, — поведала она, машинально размешивая сахар в чашке.

Алан пробормотал что-то сквозь зубы, потом тихо спросил:

— И насколько плохой?

Она ощутила, что ей на глаза наворачиваются слезы, и тряхнула головой.

— Я не сошлась там с детьми. Второй был получше. Там дети оказались добрее. Большинство из них были вполне довольны своей жизнью, и все же я считала, что счастливее их. Я знала своих родителей и бабушку, знала, что они любили меня. Это знание поддерживало меня в жизни. У многих детей в приюте не было и этого.

— Да, — кивнул Алан, — знать такое — это очень важно.

Любила ли его мать? Или его жесткий и властный отец? — невольно подумала Инесса.

Помолчав немного, он продолжил:

— Ваши родители были бы счастливы узнать, что у них такая чудесная, солнечная дочь!

Удивленная, она взглянула на него. Алан смотрел на нее странным взглядом, который на этот раз не был ни мрачным, ни подозрительным, ни насмешливым. В его глазах она прочла что-то новое и неожиданное. Что ж, возможно, обычным людям не дано понять таких, как он.

Осторожно взяв чашку, Инесса отпила кофе.

— Мы были очень счастливы вместе, — сказала она. — Я не отдавала себе отчета в этом, пока не случилась трагедия… Но довольно о грустном. А не сделать ли мне еще бутерброд?