Увидеть звезды - Линда Гиллард Страница 15

— Когда мы будем в Инвернессе?

— Примерно в середине дня. Поедим, и сразу на Скай.

— Тебе не терпится показать мне твой остров?

— Это настолько очевидно?

— Да. Даже мне.

— Какой же он мой? Я всего лишь страж, так сказать опекун.

— Ты же там почти не бываешь.

— Да, грешен. Но, когда бываю, стараюсь заботиться.

— О ком?

— О тварях малых и больших… [15]не то чтобы забочусь. Они сами о себе неплохо заботятся. Я слежу, чтобы все было как было, чтобы не нарушили ничего. Не опекун, а скорее смотритель. По совместительству, — добавил он.

— И что же ты делаешь?

Кейр задумался.

— Стараюсь не впускать двадцать первый век.

— Гм… по совместительству, говоришь… тогда ты с ним точно не справишься.

Поезд замедлил ход, и Марианна обернулась к Кейру:

— Подъезжаем к станции?

— Да. К Перту.

— Ворота, ведущие к Высокогорью. — Она улыбнулась. — Мне нравится, как его произносят шотландцы. Пэарт. Гораздо мелодичнее звучит. Чем, например, Парт, похоже на отрыжку… О-о, кажется, гремит тележка с чаем и кофе. Мне, если можно, кофе. А ты что будешь?

— Она еще далеко. Когда подъедет, возьму два кофе.

— Ждешь звонка?

— Откуда ты знаешь?

— Все время хватаешь телефон. Слышала, как ты его взял и как снова положил на столик.

— Жду звонка? Вообще-то еще надеюсь, что его не будет.

Марианна подождала объяснений, но он молчал. Тогда она спросила:

— У вас там много бывает гостей? На Скае?

— У меня лично? Или ты имеешь в виду туристов?

— У тебя лично.

— Не сказал бы, что много. Ты первая.

— Правда? А ты давно там не живешь?

— Несколько лет бываю там только наездами.

— Тем более кого-нибудь бы позвал.

— Предпочитаю одиночество. В принципе, — добавил он.

— А я-то размечталась, что еду в отпуск, отдохну. А тут такая ответственность…

— Потому что ты первая гостья?

— Вот именно. Как подопытный кролик.

— Скорее как первооткрыватель.

— Ты прихватил меня, потому что я слепая? Захотелось сделать что-то доброе? По-моему, у тебя неизжитый комплекс бойскаутского детства.

— Прихватил я тебя, потому что ты первая из моих знакомых, кто способен, по-моему, воспринимать мир так же, как я.

— Чем мне его воспринимать-то?

— Человек воспринимает мир не только глазами, но и всем телом, и разумом.

Она нахмурилась.

— Что-то я не очень поняла.

Повернув голову, Кейр вгляделся в ее неподвижный, на фоне мелькающих пейзажей, профиль. По этой затаенной напряженности он понял, как Марианна взволнованна, как внимательно его слушает, и в который раз Кейр почувствовал растерянность, не зная, каким образом выразить то, что говорят глазами. Он перевел взгляд на маленькое ухо, с которого она убрала пепельно-белокурую прядь. Но один тонкий завиток все же выбился из-за изящной розовой раковины, и лег на щеку, он мерно покачивался в такт покачиванию вагона.

Кейр наклонился и почти шепотом стал говорить ей прямо в ухо:

— Звук проникает внутрь. И запах тоже. Ты услышала погромыхиванье тележки, и твое тело отреагировало на него. Ты уловила аромат кофе, и тебе захотелось его выпить. И на прикосновения твое тело тоже отзывается. Для верзилы вроде меня эти сиденья слишком узки, и ты чувствуешь, как мое плечо прижимается к твоему, верно?

— Да, чувствую.

— Если бы мы не были знакомы, ты восприняла бы это как насильственное вторжение в твое пространство. Впрочем, возможно, ты так это и воспринимаешь.

— Ничего подобного. Мне так даже спокойнее. Я знаю, что ты здесь.

— А когда смотришь, тело не задействовано. У глаз нет физического контакта с увиденным, никакого проникновения в организм.

Марианна чуть сморщила губы:

— А воздействие световых лучей на сетчатку?

— Согласен. Но ведь сам этого не ощущаешь. Когда что-то видишь — я говорю сейчас о зрячих, — этот процесс совершается вне твоего организма. Механизм зрения совсем другой. Звук проникает в ухо, запах — в нос. А увиденное никоим образом к тебе не прикасается.

— Потрясающе! Что ж, придется поверить тебе на слово.

Кейр развернулся и стал разглядывать пассажиров: кто-то читал, кто-то дремал, кто-то настукивал эсэмэски, а между тем поезд, миновав Перт, снова вырвался на сельские просторы.

— Это не у тебя ограниченное восприятие, Марианна. Это те, кто видят, частенько не умеют видеть.

Она улыбнулась:

— Ясно, ты прихватил меня именно потому, что я слепа.

Он наклонился к ней, и его плечо сильнее прижалось к ее плечу, Марианна невольно отпрянула, отодвинулась к окну. Кейр тоже отодвинулся, и это на миг ее раздосадовало.

— Если бы ты могла увидеть деревья, ты продолжала бы их трогать?

— Не знаю. Хочется думать, что да.

— Вот! Нормальная человеческая реакция! Недаром все мы в детстве так любили лазать по скалам и деревьям.

— Я не лазала.

— Но тебе хотелось?

— Очень.

— Всем хотелось. У человека есть потребность быть в телесном контакте с Землей, с другими живыми существами и стихиями — со всякими зверятами, с деревьями, с морем. Такими мы бываем в детстве. А потом все забываем. Мы… в общем, связь разрывается.

Он снова сел прямо и откинулся на спинку.

— Тогда и начинаются всякие неприятности.

— Неприятности?

— Некоторые искренне считают, что спасать надо животных. Особенно симпатичных. Этим чудакам и в голову не приходит, что, спасая зверье, люди прежде всего спасают себя. Ведь человечество занимается самоистреблением.

Помолчав, он с легким нажимом добавил:

— Мы звенья одной цепи. И она прочна, только если все звенья целы.

— Люди и животные, ты хочешь сказать?

— Всё вокруг.

Прибыла ритмично позвякивавшая (как барабанные тарелки) тележка, Марианна под аккомпанемент чашек и ложечек произнесла:

— Знаешь, у меня такое чувство, будто я еду учиться…

Марианна