Любовь и мороженое - Дженна Эванс Уэлч Страница 14

Одетта махнула мне рукой:

– Что ж, мы очень рады, что ты приехала. Это лето, пожалуй, самое скучное в жизни Рена. Я как раз сегодня утром советовала ему почаще выходить из дому.

– Брось, мам. Я же не сижу взаперти все время.

– Я просто заметила, что, как только из города уехала одна ragazza^[9], ты внезапно потерял всякий интерес к прогулкам.

– Я гуляю, когда хочу. И Мими тут ни при чем.

– Что за Мими?

– Его возлюбленная, – театральным шепотом объявила Одетта.

– Ма-ам! – простонал Рен. – Мне же не девять лет! На столе зазвонил телефон, и Одетта бросилась разбирать бумаги, кисточки и краски.

– Да где же?.. Pronto^[10]?

В дверном проеме возникла маленькая девочка в трусах с рюшечками и черных туфлях.

– Я покакала!

Одетта подняла вверх большие пальцы обеих рук и ушла в глубь дома, что-то бегло говоря по-итальянски в телефонную трубку.

Рен простонал:

– Габриэлла, тебе не стыдно? Возвращайся в уборную. У нас гости.

Девочка пропустила его слова мимо ушей и повернулась ко мне:

– Ти chi sei^[11]?

– Она не говорит по-итальянски, – сказал Рен. – Она из Америки.

– Anch’io^[12]! Ты подружка Лоренцо?

– Нет, я встретила его на прогулке. Меня зовут Лина. Девочка внимательно меня рассмотрела.

– Ты похожа на principessa^[13]. Наверное, больше на Рапунцель, из-за твоих безумных волосьев.

– Волос, а не волосьев, Габриэлла, – поправил ее Рен. – И называть их безумными не очень-то вежливо.

– Вообще-то она права, – признала я.

– Хочешь посмотреть на моего criceto^[14]? – Габриэлла подбежала ко мне и схватила меня за руку. – Пойдем, principessal Тебе он понравится. У него такая мягкая шерстка!

– Хорошо.

Рен положил руку ей на плечо:

– Не надо, Каролина. Габриэлла, она не хочет. Ей скоро уходить.

– Я не против. Я люблю детей.

– Нет, уж поверь мне. Войти в ее комнату – это как ступить в волшебный портал. И оглянуться не успеешь, как будешь играть с Барби пять часов кряду и откликаться на «Принцесса Искорка».

– Nonè vero^[15]? Лоренцо! Какой ты гадкий!

Рен сказал ей что-то по-итальянски, и Габриэлла взглянула на меня так, будто ее предали, выбежала из комнаты и захлопнула за собой дверь.

– Что такое criceto?

– На английском это… хомяк вроде бы? Маленький надоедливый зверек, бегает в колесе?

– Да. Хомяк. Она милая.

– Иногда. У тебя есть братья или сестры?

– Нет. Но я часто присматривала за детьми наших соседей в Сиэтле. У них были тройняшки, всем мальчишкам по пять лет.

– Ух ты!

– Когда их мама оставляла ребят на меня, она говорила: «Главное, чтобы они выжили, а остальное уже не так важно».

– И ты их связывала?

– Нет, но в первый раз мы с ними по-дружески подрались, и они меня полюбили. К тому же я всегда приходила с полными карманами фруктовых вкусняшек. – На маминых похоронах один из мальчиков спросил меня, почему я больше к ним не прихожу. А его брат сказал: «Ее мама очень долго спит, и она больше не может с нами играть».

От воспоминаний у меня защемило сердце.

– Мне пора идти. Говард, наверное, уже меня ищет.

– Да, конечно. – Мы прошли через гостиную, и Рен остановился у входной двери:

– Слушай, не хочешь пойти со мной завтра на вечеринку?

– Э… – Я отвернулась и тут же потянулась завязать шнурки.

Всего лишь вечеринка. Обычное дело для подростков. После маминой смерти все мероприятия, связанные с толпами народа, стали походить на быстрое восхождение на гору Эверест. К тому же последнее время я пугающе часто говорю сама с собой.

– Я спрошу у Говарда, – наконец ответила я и выпрямилась.

– Ладно. Я могу забрать тебя на своем скутере. Около восьми?

– Наверное. Я тебе позвоню, если решу пойти. – Я потянулась к дверной ручке.

– Погоди, у тебя нет моего номера. – Рен схватил со стола ручку, взял мою руку и быстро нацарапал номер.

Я почувствовала его теплое дыхание, и он еще мгновение держал меня за руку. Ох. Рен посмотрел на меня и улыбнулся:

– Ciao, Каролина. До завтра.

– Возможно. – Я вышла из дома, не оглянувшись. Я боялась, что он заметит яркую улыбку, появившуюся у меня на лице.