Ночная игра - Шеррилин Кеньон Страница 14

– Нет. Возможно, у нас массовая галлюцинация. Может, это похоже на теорию Платона [6], и здесь нет ничего, кроме кожи. Может, мы просто видим то, что хотим видеть.

Мина фыркнула и полила устрицу соусом «Табаско».

– То что ты живешь в состоянии постоянного безумия, Табби, не означает, что остальные тоже делают это.

Брайд засмеялась над ними.

Она пощупала рисунок на ладони и задумалась о том, откуда он мог появиться.

Кольт решительно посмотрел на Вэйна.

– Послушай, я знаю, ты не выносишь меня. Но я тебя прикрою. Иди, позаботься о своей женщине, а я заменю тебя в баре.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты…

– Прекращай быть таким чертовски упрямым, – процедил Кольт сквозь зубы. – У тебя там твоя пара, Вэйн, и аркадианец ты или катагарец, тебе известен закон, управляющий всеми нами. Защита своей самки превыше всего остального.

Кольт был прав, и Вэйн понимал это. Зверь внутри уже превосходил человеческую половину. Он желал свою самку. Он требовал ее.

Обычно его животная и человеческая части сосуществовали между собой в хрупком равновесии. Гормоны и стресс могли легко нарушить этот баланс, и он становился по-настоящему опасным. Если зверь возьмет его под свой контроль…

Многие из его вида, будь то мужчина или женщина, потеряли себя в своей животной половине. Не способные управлять ею, они сошли с ума и превратились в безжалостных убийц, уничтожающих все и всех, встречавшихся на пути. Это было похоже на бешенство, и от него не было никакого лекарства.

Именно поэтому аркадианцы имели Стражей. Их работой было выследить и уничтожить тех, кто не мог управлять своей животной сущностью. Слэйеров. Конечно, аркадианцы были, как правило, особо либеральны, применяя термин «слэйер» к кому-то из его породы. Почти любой катагарец, встретившийся им на пути, классифицировался, как слэйер … были доказательства или нет.

– Иди, Вэйн, – подталкивал его к двери Кольт.

Медведь был прав. Бесполезно бороться с природой. Он никогда не смог бы победить в этом сражении.

Он отдал Кольту полотенце и быстро покинул бар.

Оказавшись на улице и убедившись, что его никто не видит, он обратился в волка. В отличие от брата, у него был чисто белый окрас. Он был крупнее и весил сто сорок фунтов [7].

Именно поэтому соплеменники в стае боялись его больше, когда он принимал форму зверя. Они были такими же могучими, но он был сильнее. И не стремился превзойти остальных, как это делали другие.

Вэйн мог быть животным, но, в конце концов, даже притом, что отрицал это, человека в нем было достаточно, чтобы отказаться послушно следовать за кем-то.

Он был рожден альфой, и каждый из его окружения знал это.

Вэйн промчался по улицам Нового Орлеана, из осторожности придерживаясь теней сумерек, постепенно переходящих в ночь. Он давно знал, что люди склонны были считать его большой собакой, но, тем не менее, последнее, в чем он нуждался, это в преследовании собаколова.

У него была длинная история столкновений со службой по контролю над животными. И ни одно из них не заканчивалось хорошо для людей.

Ему не потребовалось много времени, чтобы вернуться на Ибервилль к ресторану «Акме Ойстер Хаус», где он оставил Брайд. Поднявшись на задние лапы и прислонившись к стеклу, он заглянул внутрь и увидел ее сидящей с двумя другими женщинами.

У одной из них были темно-рыжие волосы и неровный шрам на одной щеке снизу. Если бы не эта ужасная отметина, она была бы необыкновенно привлекательна. Другая была прелестной брюнеткой, имевшей похожие черты.

Однако ни одна из этих худых женщин не привлекала его.

Только Брайд. Лишь от одного ее вида им завладело такое сильное желание, что стало больно. Она могла быть человеком, но в ее улыбке волшебства было больше, чем у всей волчьей стаи.

Она была совершенно очаровательна, а эти губы сотворили удивительные вещи с его телом.

С его сердцем…

Три женщины шутили и смеялись, приканчивая тарелку с устрицами. Ни одна из них, казалось, не замечала в Брайд ничего необычного.

Возможно, она и не являлась его парой.

Эта мысль была несерьезной. Метка возникала только после того, как охотник-Оборотень занимался сексом со своей парой, причем обычно в пределах очень короткого промежутка времени. В течение многих месяцев до этого Вэйн не был близок ни с одной другой женщиной.

Не было никого больше, кто еще мог бы удовлетворять этому условию.

Отметки на ее ладони должны в точности совпадать с его… они являются символическим изображением линии его происхождения и могут быть прочитаны только другим из его вида.

С другой стороны, возможны и отличия, потому что Брайд – человек. Что, если брачная метка не действовала на человеческую женщину?

От этой мысли он заледенел.

Его могли поиметь. Буквально.

Единственная надежда иметь семью заключалась в его способности заявить о своих правах на самку.

Но она должна этого хотеть…

Брайд и ее подружки поднялись из-за столика и направились к выходу. Вэйн присел, пытаясь решить, что ему делать.

– Говорю тебе, Брайд, – сказала брюнетка, первой выходя на улицу. – Наша сестра Тия может заколдовать любого. Одно твое слово, и мы превратим Тэйлора в евнуха.

Брайд засмеялась.

– Не соблазняйте.

Рыжеволосая со шрамом остановилась, заметив его в тени.

– Эй, там, большой мальчик, – дружелюбно произнесла она, протягивая руку, чтобы он обнюхал. – Хочешь, Табби почешет тебя за ушками?

– Табита! – резко сказала другая. – Оставь этого бродягу. Клянусь, однажды ты подцепишь бешенство.

– У него нет бешенства, – сказала Брайд.

– Проверь, – сказала та, которую звали Табитой. – Дочь ветеринара должна это знать.

Брайд протянула к нему руку.

Вэйн сразу же подошел к ней и обнюхал. Ее аромат прошел сквозь него, пронзая и зажигая тело, в мыслях возникли картины того, как она выглядела, когда полностью отдалась в его власть. Эти звуки ее наслаждения…

Обнюхав ее пальцы, он заставил их разогнуться так, чтобы можно было увидеть подтверждение его худших опасений.

Она была помечена.

Проклятье.

И что ему теперь делать?

– Ты нравишься ему, Брайд.

Табита даже не представляла, насколько верны ее слова.