Как покорить маркиза - Джулиана Грей Страница 14

Вокруг него тяжело перекатывались мрачные маслянистые воды Темзы, окутанной туманом. Все внимание Хэтерфилда было сосредоточено на веслах, которые он крепко сжимал руками, и на ритмичном движении ног, толкавших лодку вперед… и вперед… и вперед…

Размеренные, сильные, интенсивные толчки. Все дело в ритме. Именно в нем кроется успех. Если найти правильный ритм для рук и ног, можно плыть без устали сколь угодно долго.

Он иногда ловил себя на этой мысли. Плыть и плыть вперед без передышки. Вниз по Темзе до устья реки, а затем выйти в Северное море.

Хэтерфилд научился чувствовать реку и прекрасно изу-чил судоходное движение на Темзе. Фонарь, закрепленный на носу лодки, освещал небольшое пространство, но по легкому волнению воды он безошибочно угадывал, что приближается другое судно. Быстрый взгляд через плечо, перехват весел, обмен приветственным «Эге-гей!», и его легкая скорлупка уносилась вперед.

Больше всего ему нравилось плавать в верхнем течении реки, ближе к Виндзору или Хенли, неподалеку от колледжа Черуэлл в Оксфорде, ведь именно там он обучался гребле. Но дело шло к декабрю, и следовало ожидать, что скоро лед скует реку у деловой части столицы, к тому же пришлось бы снимать жилье неподалеку. Лондон есть Лондон: река всегда окутана желтым туманом, и множество баржей и всякого рода суденышек постоянно снуют вверх и вниз по реке. Правда, молодежь из гребного клуба очень славная, среди них пара-тройка его школьных друзей. Все они влюблены в греблю, воду. Как приятно возбуждение от того, что лодка, словно ракета, скользит вверх по реке, и ты ожидаешь момента, когда уйдет боль в груди и мышцах, и ты станешь одним целым со своей лодкой, превратившись в совершенную, неуязвимую машину. Ты перестаешь быть человеком, освобождаясь от мыслей, суеты, пороков и грязи. Ветер, порожденный усилием твоих мышц, освобождает тебя и делает чище.

Да. Именно так.

Над головой черной птицей на фоне серого неба промелькнула тень Хэммерсмит-бридж. Хэтерфилд собрался перед последним броском, чтобы преодолеть оставшиеся, самые длинные ярды. Мышцы рук и ног гудели, сердце колотилось в груди, легкие болели от каждого вздоха, его сильные сухожилия ритмично сокращались, словно смазанные маслом. Его тело работало подобно слаженному оркестру, где каждый инструмент настроен на общую волну, волну безграничного счастья, несмотря на бессонную ночь, которую он провел, присматривая за юным Томасом. Он думал, что наутро будет усталым и разбитым, ибо практически не спал, но, как ни странно, чувствовал прилив бодрости. Это напомнило ему о далекой юности, когда мальчиком он просыпался утром накануне – Рождества в ожидании дня, полного чудес. Стоило ему спрыгнуть с постели, и мгновенно возникало ощущение, что за ним следит чей-то озорной взгляд и кто-то с улыбкой наблюдает за его переодеванием в костюм для спортивных занятий, приготовленный слугой, и затем как он выпивает свой обязательный стакан воды.

Ему вспомнился ее голос, глубокий и слегка насмешливый, когда она этим серым утром с наигранным раскаянием произнесла: «Я вел себя слишком дерзко».

Мимо проплыли темные, размытые контуры берегов, группа деревьев у Барнса, и вот он почти на месте – у ряда лодочных сараев, которые скудно освещались неярким светом масляных ламп, шедшим от небольшого причудливого окошка. Розы были ранними пташками, но он вставал раньше всех. На пристани было тихо. Через час наступит рассвет, и лодки покинут свой дом. А он отправится на Кэдоган-сквер, чтобы с удовольствием позавтракать. Томас будет сидеть рядом с ним за столом, свежий и бодрый, излучая радость и энергию, свойственную юности.

Томас.

Хэтерфилд направил лодку к берегу, постепенно сбавляя темп, и суденышко мягко заскользило к пристани. Луна скрылась за облаками, а солнце еще не встало. Патни-бридж за его спиной и лодочные сараи слева были едва различимы во мраке. Лодка мягко ткнулась в пристань. Он сложил весла и ослабил крепления для ног. Натруженные мышцы гудели, и он снова ощутил хорошо знакомое чувство удовлетворения. Интересно, как долго продлится это чувство сегодня? Он был совершенно уверен, что его хорошее настроение сохранится до завтрака. А там он снова увидится с загадочным юным Томасом. Хэтерфилд улыбнулся и спрыгнул в ледяную воду.

– Хэтерфилд, это ты?

Руки, державшие борт лодки, замерли.

– Хэтерфилд! Что ты там возишься? Заканчивай – быстрее.

Резкий, нетерпеливый голос, голос человека, который привык отдавать распоряжения и не допускал возражений.

Хэтерфилд расправил плечи.

– Одну минуту, папа.

– Мне нужно срочно поговорить с тобой, Хэтерфилд.

– Сначала я поставлю лодку на место, папа.

Невнятное ругательство и звук захлопнувшегося окошка экипажа.

Хэтерфилд снял весла и положил их на деревянный настил, затем, схватившись за борта руками, одним легким, грациозным движением поднял лодку над головой.