Заверните мне луну - Анна Мак-Партлин Страница 14

В течение трех месяцев мама и Энн боролись за мировой рекорд по максимальному количеству телефонных зонков на мой номер. Пока я не пригрозила, что отрежу свою линию, они не прекратили. Пришло время собрать осколки и начать жить дальше, но нам мешал вопрос с водителем. Незамысловатый тест показал, что он в тот вечер был трезв, чего нельзя было сказать о его жертве. Следствие установило, что автомобиль ехал на разрешенной скорости когда Джон, вдрызг пьяный и обкуренный, выскочил перед ним на дорогу, мужчина не смог затормозить, так как тормоза, которые ему в тот день отрегулировали в автосервисе, были неисправны. Дальнейшее расследование вело к возможному признанию виновным механика, обслуживающего машину. Я не знала этих людей и не желала с ними знакомиться. Я оказалась не той, о которых читаешь, — жаждущей справедливости. Как заключение в тюрьму какого-то незнакомого механика могло вернуть жизнь? Я не чувствовала необходимости избавляться от горя, причиняя страдание другим. Мне было легче убедить себя в том, что это страшный несчастный случай.

Мама пришла в замешательство. Ей казалось, что я не смогу жить дальше, пока виновный не понесет ответственности за содеянное. Я же понимала, что не смогу продолжать жить, пока не избавлюсь от обвинений в адрес виновной стороны. А может, я ставила себя на место Джона и знала, что виновата не меньше, чем механик и водитель. Каждый из нас вложил свою лепту в эту историю. Водитель же переживал все по-своему. Он отказывался оставаться в одиночестве. Ему необходимо было, чтобы родители Джона и я, его девушка, знали, что он соболезновал. На дознании он разговаривал с матерью Джона. Ему удалось пожать руку его отца, однако я там не появилась, а ему так не терпелось излить мне душу.

Я подняла с коврика, лежащего у входной двери, письмо. Оно, видимо, пролежало там неделю, прежде чем я взяла его вместе с разными счетами и листовками. Я открыла счета и тут же вгляделась в цифры: уж не собираются ли меня ограбить? Деньги автоматически снимались с банковского счета, так что о просроченных платежах можно было не волноваться. Я испытала некоторую признательность системе за то, что оплата взималась чёрез банк. Ведь справиться со всеми счетами за коммунальные услуги, что приходили на мое имя, было бы для меня сложновато. Листовки я тут же отправила в мусорное ведро. Я без задней мысли открыла кремовый конверт и, не задумываясь, развернула листок бумаги такого же цвета. В верхнем правом углу страницы я увидела незнакомый адрес. Я прочла две строчки, и мое сердце бешено заколотилось, отчего рука, державшая письмо, задрожала. — О боже.

Уважаемая Эмма!

Меня зовут Джейсон О’Коннор. Я водитель, который находился за рулем в ночь, когда погиб ваш молодой человек, Джон Редмонд.

Я свернула листок и села на диван, положив голову между трясущихся коленей. «Иди прочь».

Я позвонила Кло. Она зашивалась на работе, но приказала оставаться на месте и сказала, что приедет как только сможет. То и дело я теребила в руках листок, испытывая соблазн развернуть его, но когда попыталась, страх взял свое, и я закрыла написанное рукой. Я комкала его, как делал Джон, когда сильно волновался. У меня не хватило смелости. Это письмо снова возвращало меня в ту ночь, я даже ощущала в своем дыхании запах вина. Я чувствовала холодный воздух, твердую землю и окровавленные волосы Джона в своих руках.

Я продолжала сидеть на том же месте, когда через три часа Кло освободилась. Она, должно быть, увидела тот жуткий эффект, которое нежданное письмо произвело на меня, потому что она какое-то время молчала. Затем Кло разжала тиски, которые когда — были моей рукой, и забрала письмо. Затем осторожно открыла его и расправила на своей ноге.

— Хочешь, чтобы я зачитала? — спросила она.

— Нет, — последовал мой решительный ответ.

— Хочешь, чтобы я зачитала? — повторила она.

— Не знаю, — ответила я честно.

— Я сделаю чаю.

Я кивнула, проследовав за ней на кухню, словно привидение. Мы сели за стол, дожидаясь, когда остынет чай.

— Может, мне сначала прочитать его самой? — предложила она.

— Нет.

Я не хотела, чтобы ей пришлось что-то утаивать от меня, если письмо окажется совсем страшным. У нее и без того хватало бед.

— Прочти, — сказала я, хотя до сих пор не была уверена, что справлюсь с нахлынувшими эмоциями. — Хорошо, — выдохнула она.

Уважаемая Эмма! Меня зовут Джейсон О’Коннор. Я Водитель, который находился за рулем в ночь, когда погиб ваш молодой человек, Джон Редмонд. Я много раз писал Вам. Всем этим попыткам светило лишь дно мусорного ведра. Что я могу сказать? Какие слова могут облегчить вашу боль? Мне нечего предложить, за исключением своего глубочайшего сочувствия и раскаяния. Я знаю, насколько нелегко вам слушать меня, но я не могу больше с этим жить. Я не могу жить не сказав вам, как сожалею. Если бы я мог что-то исправить, я бы, не задумываясь, сделал это. Я столько раз копался, прокручивая в памяти события той ночи. Если бы я выехал из дому немного позже, если бы я не остановился на заправке, если бы я вовсе не уезжал.

В прошлом году я женился, а в минувшем мае моя жена Дениз родила девочку. Мы были стеснены в средства. Я знал, что нужно съездить в автосервис, и выбрал самый дешевый. Мне жаль. Если бы я выбрал другое место. Вы часто снитесь мне. Ваше лицо, ужас, застывший на нем, врезались в мою память, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь перебороть страх. Он душит меня. Жена спрашивает, стану ли я когда-нибудь прежним, но разве такое возможно? Я вел машину, и погиб незнакомый человек. Мне так жаль. Я бы повернул время вспять, но не могу. Клянусь, если бы я смог поменяться с ним местами, я бы это сделал.

Простите. Джейсон.

Клода плакала. Я сидела спокойно, рассеянно помешивая чай. До меня дошло, что я ни разу не вспомнила о водителе. Я не думала о том, как повлиял этот страшный несчастный случай на него и его семью. Столько боли. Клода обняла меня, и я крепко обхватила ее руками.

— Все будет хорошо, — услышала я собственные слова.

Я хранила письмо под подушкой три ночи. Я зачитала его буквально до дыр. Я не могла просто игнорировать этого человека. Не обращать на него внимание было легче, когда он казался безличным водителем. Теперь же он стал человеком, переживающим сильную боль, который так же мог потерять самообладание, как и я.

Открытку я выбирала несколько часов кряду. В итоге я сделала выбор в пользу самой незамысловатой. Внутри я написала лишь одно слово: Спасибо.