Цвет диких роз - Кэти Ранн Страница 14

Горячий и влажный язык, дразня, скользнул ей в рот, и она прижалась к Джону. Она хотела больше, гораздо больше.

Мэриголд обняла его за шею, запустила пальцы в густые влажные волосы, принялась гладить по плечам с настойчивостью, отражавшей ее желание. Когда она выгнулась навстречу, его руки медленно двинулись от ее талии вверх, приподняли грудь, замерли. Внезапно Джон оторвался от ее губ, прерывисто дыша, и отступил на шаг.

Мэриголд тоже отстранилась, изумленная недоверием, отразившимся на его лице, потом, осознав, что сделала, она постаралась успокоить дыхание. Что он теперь о ней подумает? Он выглядит таким разочарованным в себе. Мэриголд забыла даже о собственном смущении. Как это понимать? Он хочет ее, но желание отчего-то плохо на него действует.

— Почему ты не женат, Джон Гудинг? — осмелев, выпалила она, потрясенная до глубины души.

Джон отшатнулся, словно она дала ему пощечину.

— Был когда-то. — Он вытер ладонью мокрое лицо. — Не получилось.

— Фрэнсис.

— Значит, бабушка тебе рассказала. — Он мрачно усмехнулся.

— Не все женщины такие, как Фрэнсис.

— Ты имеешь в виду себя? — Мэриголд еще не слышала от него такого грубовато-насмешливого тона.

— Конечно, нет. Ты же знаешь, через несколько недель я вернусь к своей настоящей жизни. — Она не хотела, чтобы он подумал, будто она пытается его обмануть. — Я имею в виду женщин вообще. Почему бы тебе снова не жениться, раз ты явно хочешь… — Она покраснела.

— Если тебе известно, что произошло между мной и Фрэнсис, ты знаешь почему. У кого-то брак удается. Я не из их числа. — В его голосе зазвучала боль.

— Неправда.

Внезапно Мэриголд затопила волна самых разных чувств: разочарование, страх, досада. Горечь Джона ее озадачила, ведь он был во многих отношениях хорошим человеком.

Она попыталась найти слова, чтобы объяснить ему, что брак удастся и у него, если он поверит в эту возможность. Но прежде чем она успела что-то сказать, Джон отвернулся и пошел прочь.

— Идем, — бросил он через плечо.

Она поплелась за ним. Вспомнив, где они находятся, Мэриголд поискала глазами быка и свиней. Перси не двинулся с места, а стадо исчезло. Через несколько минут они увидели Нину, стоявшую у ворот с бадьей в руках и махавшую им.

— Я была в доме, когда услышала визг, — сказала она, когда они подошли, — открыла ворота, и свиньи кинулись прямиком к кормушке. Не знаю, что вы там сделали, но это помогло.

Нина испытующе взглянула на них, и Мэриголд испугалась, как бы женщина не прочла по их лицам, что приключилось между ними за последние несколько минут, но от всей души понадеялась, что этого не случится.

Джон проверил ограду загона для свиней, убедился, что ворота держатся крепко, и они с Мэриголд направились к грузовику.

— Зайдите, выпейте кофе, согрейтесь, — предложила Нина.

— Нет, спасибо. Нам пора ехать. Мэриголд должна переодеться в сухое.

Нина перевела взгляд на девушку. Та почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, и едва не выкрикнула, что между ними ничего нет. Ей было важно, чтобы все знали: она в доме Гудинга только на время, в помощь бабушке, вот и все. Но Мэриголд не успела ничего объяснить, потому что Джон уже прощался с хозяйкой, а та все повторяла слова благодарности. Девушка молча забралась в кабину грузовика.

За время недолгой поездки домой оба, чувствуя неловкость, не издали ни звука, и Мэриголд не терпелось поскорее избавиться от присутствия Джона.

Остановившись перед домом, он заглушил мотор и, глядя перед собой, без всякого выражения произнес:

— Спасибо, что съездила со мной и помогла.

Таким же тоном Мэриголд отмела его благодарность и взялась за холодный металл ручки, однако не успела открыть дверцу, как он снова заговорил, и она замерла.

— Я хочу тебе кое-что объяснить. Я всегда хотел иметь семью… — Голос у него дрогнул. — Порой мне очень горько оттого, что я никогда не подержу на руках своего ребенка.

Несмотря на всю свою смелость, с которой она до этого задавала вопросы, Мэриголд вдруг поняла, что не хочет этого слышать. Не хочет знать, что он прав. Не хочет сделаться еще более уязвимой перед Джоном Гудингом, чем уже есть.

А он, казалось, не замечал ее страха, и говорил как бы самому себе.

— Я больше никогда не женюсь. У меня просто нет сил на новую попытку. Я всегда выбираю не тех… — Джон умолк.

Свет со двора проникал в кабину грузовика, и у Мэриголд заныло сердце при виде боли, отразившейся на его лице. Видимо, он боролся с собой, желая сказать что-то еще, но так и не сказал. Мэриголд раскаялась в своей настойчивости узнать о нем побольше.

— Ладно. Какой прок это объяснять, — вздохнул Джон.

Она должна отпустить его, так будет лучше для них обоих. Но что-то вынудило ее заговорить.

— Ты ошибаешься на свой счет. Ты добрый, заботливый человек, разве ты этого не понимаешь? Тебе есть что дать, есть что предложить… — Мэриголд сделала глубокий вдох. — Мне кажется, тебе действительно нужны жена и семья.

Джон стиснул зубы, взгляд у него сделался жестким, и она поняла, что он пожалел о своей необдуманной откровенности. Спрыгнув на землю, он захлопнул за собой дверцу и направился к дому.

Внезапно на Мэриголд навалилась усталость. Стало вдруг холодно. Тяжело вздохнув, она пошла следом. Ни разу в жизни ей не доводилось испытывать такого разочарования, как сейчас, когда она наблюдала за Джоном, мысленно прося взглянуть на нее, поговорить с ней.

Но тот игнорировал ее, поэтому оба молча разулись, сняли промокшие куртки. В доме было тихо, и Мэриголд с облегчением догадалась, что бабушка легла спать.

Коротко пожелав ей спокойной ночи, Джон пошел прочь.

— Когда ты постареешь, этот дом станет ужасно пустым, — тихо сказала ему вслед Мэриголд, прежде чем успела прикусить язык.

Он замер в сумраке коридора, и она увидела, как поникли его плечи. Ничего не ответив, Джон продолжил свой путь.

Он смотрел, как Мэриголд подгоняет к нему трактор. Дожди шли целую неделю. Была почти середина августа, надвигалось время сбора урожая, и Джон торопился закончить последние шестьдесят акров покоса. Когда Мэриголд узнала, что ему трудно, она немедленно вызвалась помочь, но он решительно отказывался, не желая, чтобы она занималась тяжелым, отнимающим много сил трудом.

Потому что не хотел проводить время с ней.

Не хотел повторения того, что произошло между ними. Их страстное объятие преследовало его, чуть ли не ежечасно он вспоминал их поцелуй, ее неожиданный отклик…

И собственную реакцию. Это его тревожило.

Лучше бы он вспоминал о ее попытке объяснить ему, что для него хорошо. Каким она его считала? Назвала добрым и заботливым человеком. Сказала, что ему нужны жена и семья. Ее слова ранили его тем больнее, что ему так хотелось принять их за правду. А ее последние слова об одиноком старике в этом доме причинили ему настоящую боль.