Запретный плод сладок - Кэтрин Спэнсер Страница 14

— Я не уверена, Грант.

Он взял ее лицо в ладони.

— Никакого характера, никакой гордости, Лив. Разве когда-то это не было нашим девизом?

— Но сможем ли мы так поступить? Я не знаю, хватит ли у меня сил все начать сначала.

— Оливия, попробуем так. Еще раз встретимся и все обговорим, разберемся в своих прошлых ошибках, выясним сможем ли мы принять другого таким, какой он есть сейчас. — Он улыбнулся и с непривычной для нее нежностью погладил ее по щеке. — Мы не будем делать ставку на секс, сконцентрируемся на духовной стороне наших отношений. Согласна?

О, она бы хотела! И готова признать его правоту и логику, у нее даже голова закружилась, но… сейчас она в эйфории, а что покажет действительность?

— У нас были очень серьезные разногласия, Грант, хотя бы твоя реакция на мою беременность…

Он порывисто отстранил ее руку и вскочил на ноги.

— Да, — сказал он, — это моя серьезная ошибка. Я признаю, что был не прав, и прошу простить. Единственное мое оправдание — я воспринял твою беременность как попытку привязать меня и спасти наш разваливающийся брак. Мне тоже было жаль того ребенка, Оливия, но я понимал, что мы будем плохими родителями и не имеем права калечить жизнь невинного ребенка. Но это все в прошлом, пора забыть. Согласна?

— Надеюсь, — сказала она. — Но не сейчас. Генри, должно быть, беспокоится, куда я подевалась.

— Кто такой Генри, — хрипло обронил он, скользя руками по ее спине, и огибая пальцами выпуклости ее бедер, — чтобы даже думать о тебе?

— Кто бы ни был, но я не имею права, просто исчезнуть без каких бы то…

Он заставил ее замолчать поцелуем, который всколыхнул ее с ног до головы. Оливия была в его власти…

— Лив… — шептал он, а настойчивый толчок его бедер подтверждал голод, пронизывающий его слова. — Любимая…

Угрызения совести придут, и самокритика тоже, но мгновенный взлет на вершину блаженства был слишком соблазнительным.

— Грант? — прозвучал вдруг откуда-то из-за ограды женский голос, и на дорожке с гравием, ведущей в беседку, послышались шаги. — Где ты?

Грант выпустил Оливию из объятий и пригладил волосы. Она одернула платье и быстро отскочила от него, как раз вовремя. Секундой позже облако белого шифона — это была Джоан — возникло у входа. За спиной Джоан стоял Генри.

— Мы видели, как вы исчезли в этом направлении, — сказала она, оглядывая с пристрастием каменное выражение лица Гранта и пылающие щеки Оливии. — Ты меня бросил, Грант, это неприлично.

Он пристально посмотрел на нее с высоты своего роста.

— Ты так считаешь?

Она раздраженно сжала губы.

— Прием организован в твою честь, и я, как хозяйка, могу рассчитывать на более внимательное отношение.

— Мы с Оливией обменялись профессиональными новостями.

— Понятно, — кивнула Джоан и принялась сверлить Оливию таким дотошным оценивающим взглядом, что той стало не по себе. — Я приложила максимум усилий, чтобы вечер был приятным, и для меня в первую очередь, но ты просто унизил меня, уединившись с бывшей женой.

— Джоан права, — сказала Оливия. — Я приношу свои извинения за то, что завладела тобой, Грант. Ты действительно должен быть на людях.

Он, открыл было рот, чтобы возразить, но затем подумал и сказал:

— Итак, мы все выяснили, предлагаю вернуться к гостям.

Но Оливия задержалась.

— Сначала мне бы хотелось перекинуться парой слов с тобой наедине, Генри.

Он, казалось, не был удивлен и, терпеливо дождавшись, пока они останутся одни, сказал:

— Ничего не объясняй, Оливия. Я достаточно наблюдателен, чтобы понять, когда женщина, с которой я нахожусь рядом, влюблена в другого.

Его спокойное достоинство окончательно вывело ее из равновесия.

— Прости, Генри, — виновато прошептала она.

— За что? Все естественно, скорее всего, это никогда и не прекращалось. Не буду говорить, что мне не больно. Я надеялся, пройдет время, ты забудешь доктора Медисона и обратишь свой взор на меня, увидишь во мне мужчину, достойного любви, но, видно, не судьба.

— Я бы хотела, чтобы это было так. Я искренне люблю тебя, Генри, и знаю, что с тобой я была бы в безопасности. — Оливия виновато бормотала первые слова, что пришли ей в голову.

— Такие понятия, как любовь и взаимность, относятся к страсти, а это то, что нас с тобой никогда не связывало. Возможно, если бы Грант не вернулся, мы смогли бы найти общий язык, который привел бы нас к безмятежному счастью, но мы оба знаем, это суррогат любви, особенно для тебя.

— Может, стоит попытаться? — Оливия чуть не плакала от жалости. Она и Генри могли бы хорошо жить, если бы… не Грант?

— Дело не в том, сколько ты можешь принести в отношения, — сказал Генри, — дело в том, сколько ты удерживаешь. Ты отдаешь Гранту Медисону все, и если этого недостаточно, ты найдешь способ отдать еще больше. Я не могу бороться с этим, Оливия, не хочу унижаться и вымаливать твою любовь. Но знай, если тебе когда-нибудь понадобится друг, я здесь. — Он выпрямился, поправил галстук и предложил ей свою руку. — А теперь присоединимся к остальным?

— Нет, — сказала она, еле сдерживая слезы. — С меня достаточно. Пожалуйста, отвези меня домой, Генри!

— Конечно, — сказал он. — Я сделаю все, лишь бы ты была счастлива.

Уже дома, переодевшись, чтобы искупаться в бассейне, она перебирала в памяти все события сегодняшнего вечера и думала: стоят ли зыбкие обещания Гранта того, чтобы расстаться с Генри? Разве она не уяснила, что секс и внешнее очарование не могут уберечь брак? Неужели прошлые ошибки ничему ее не научили?

— Боже правый, — прошептала она, дотрагиваясь лбом до своих согнутых колен, — что я наделала?