Московский беSтиарий. Болтовня брюнетки - Маша Царева Страница 14

– Ясно, – ответила Марина, про себя прикидывая, сколько времени займет доставка ее разморенного любовью и жарой тела в аэропорт. – Ладно, вечером буду.

В этот момент к ней подошел Антон. Сгоревший нос, белозубая улыбка вполлица, в руках какие-то яркие буклеты, которыми он размахивает перед ее носом с видом триумфатора.

– Что это? – одними губами прошептала Марина, не отстраняя трубку от уха.

– Билеты в дельфинарий, – полушепотом ответил он, – завтра с утра пойдем. Я узнал, после сеанса можно будет поплавать с дельфинами! Представляешь?!

Его глаза светились и казались почти синими. Тридцатилетним мальчишкой – вот кем он был.

Ни в какой аэропорт Марина в тот день так и не поехала.

Неделя пролетела как одна минута. Шоколадный загар прочно въелся в Маринину кожу. На третий день знакомства Антон пришел в ее люкс с объемистой спортивной сумкой на плече.

– Все равно мы не расстаемся, – обезоруживающе улыбнулся он, – так будет удобнее.

Марина сначала растерялась. Чего она только не перевидала, однако опыта совместного проживания с мужчиной у нее до сих пор не было.

Тем не менее на практике все оказалось не так страшно. Четыре совместных дня – и они не просто парочка, лобызающаяся в темном кинозале, а семья… Как в стихотворении «Сто часов счастья, разве этого мало?».

Когда-то это должно было случиться. Час икс, о котором было известно заранее, все равно застал ее врасплох. Скомканный влажный купальник небрежно упакован в чемодан, администратор отеля вежливо спрашивает, когда она освободит номер для уборки… Если решаться на перемену, то только сейчас. Другого подходящего момента не будет. Она вернется в Москву, с головой нырнет в затягивающий водоворот будничных дел, яркость воспоминаний померкнет, и она опять станет той, кем была последние двадцать лет, – женщиной, карабкающейся наверх.

Завтракали в кофейне на набережной. Антон уничтожал одно пирожное за другим, а у Марины не было аппетита. Упускаемый момент щемящей занозой ныл в груди. Она все думала, как бы заговорить с ним об этом. Правильно ли он поймет, чувствует ли он то же самое? Нельзя забывать о том, что он из породы крепконогих курортных Тарзанов и каждые две недели в его городке сменяется девичий ассортимент. Толпы возбужденных отпуском девушек, готовых на все, многие из которых куда моложе и красивее ее самой… Может быть, Марина для него лишь фотовспышка в нескончаемой череде легковесных романов?

Она усмехнулась – надо же, дожила на старости лет. Рассуждает, как какая-нибудь неуверенная в себе редакционная Наташка.

И вдруг Антон сказал:

– Марина, нам надо поговорить. Я все сижу и думаю, что через два часа тебе придется уехать в аэропорт. Ты поцелуешь меня на прощание, и больше мы не увидимся.

Она смотрела на него недоверчиво. Марина не привыкла к мужской инициативе и была удивлена, что он снял с ее плеч непосильную ношу трудного разговора.

– Это неправильно, – покачал головой Антон, – так не должно быть. Может быть, для тебя это просто курортное приключение, но я…

Он осекся и посмотрел на нее вопросительно. Марина улыбнулась и накрыла его ладонь своей – поразительно, они даже думают об одном и том же. Она уже хотела вывалить на него весь груз накопившихся размышлений, утопить его в бездонном море розовых фантазий. И про домик из красного кирпича рассказать, и про черешневый сад, и про детей, здоровых и вечно загорелых, и про длинный шлейф итальянского свадебного платья, который будет красиво развеваться на теплом ветру, а потом пропитается соленой влагой…

– Я хочу переехать в Москву, – сказал Антон.

Марина растерянно заморгала.

– Что?

– В Москву, – повторил он, решительно сжав губы, – послушай, у меня есть план. Я ведь давно мечтаю из этого захолустья смыться.

– Захолустья… – повторила она как завороженная. – И что же это за план?

– Есть у меня товарищ один, он давно уже в Москву перебрался. У него сеть продуктовых ларьков возле метро. Он давно говорил, что ему нужен партнер!

– Ларьки у метро, – усмехнулась Марина, – с чего ты взял, что тебе будет интересно этим заниматься?

– Интересно, неинтересно… Мой товарищ как сыр в масле катается. И очень давно зовет к себе.

– Ну а с какой радости он предложил тебе партнерство? – удивилась Марина. – У тебя ни экономического образования, ни денег…

– Об этом я и хотел с тобой поговорить. – Сверкнув белыми зубами, он подался вперед.

Заглядывал в глаза Марине, как желающий поиграть щенок, и от этого напряженного взгляда ей стало немного не по себе. Антон старался держаться расслабленно, но ее-то не проведешь…

– Если бы ты одолжила мне десять штук, вопрос решился бы сразу! – возбужденно воскликнул Антон. – Ну или хотя бы восемь.

– У меня нет таких денег, – медленно проговорила Марина.

– Ясно, – разочарованно вздохнул он, – нет, ты только не подумай, что я расстраиваюсь… Марин, правда… Но я почему-то решил…

Что-то прикинув, она решилась.

– Восемь штук не дам, – Маринин голос обрел свойственную ему деловую холодность, – у меня есть три. Остальное возьмешь в кредит.

Он радостно вскинул глаза.

– Но это же просто замечательно! Мариночка, ты ангел!

Вздохнув, Марина щелкнула замочком сумки. Она предпочитала пользоваться кредиткой, но наличные на всякий случай тоже возила с собой. У нее было как раз три тысячи. Что ж, цена не так высока, учитывая тот адреналиновый кайф, который он ей подарил.

А что, это даже к лучшему. Болезненная прививка от романтичности. Жизнь возвращается в привычную колею. За эмоции и качественный секс надо платить. Если платишь, то тебе есть с кого требовать.

Антон не удержался – пересчитал купюры вспотевшими от волнения пальцами. Казалось, ему не верилось, что она согласилась так легко. Он что-то пробормотал о какой-то мифической встрече, предложил поймать для нее такси, и Марина поняла: боится, что она передумает и попросит деньги обратно. Хочет побыстрее от нее отделаться. Что ж, так даже легче.

Простились они сдержанно.

Вечером Марина вернулась в Москву. Подтянутая и строгая, в темно-синем брючном костюме. Волосы, которые еще вчера ерошил соленый влажный ветер, были заточены в невидимый плен лака сильной фиксации. Сгоревший нос замаскирован бледной тональной пудрой, в руках, как всегда, макеты, графики, верстки, сырые и отредактированные статьи…

– Марина Петровна, – улыбнулась ей Олечка, младший корреспондент, – от вас жасмином пахнет… Это так романтично.

На улыбку она не ответила. Стряхнула с себя смущенный Олечкин взгляд, точно пепел с тлеющей сигареты.

– В вашем возрасте, Ольга, не стоило бы столько мыслей отводить романтике. А то сами не заметите, как карьера пойдет под откос.