Чаша роз - Барбара Сэмюел Страница 14

— Карр!

Глэдис поморщилась от неприятного звука. Впрочем, все остальное было замечательно. Она в тепле, уюте и со своим рыцарем. Открыв глаза, она увидела голые балки. А, это комната, где он обитает.

Она повернула голову и поняла, что одна в постели, одна в комнате, одна в доме! Она села, пытаясь разглядеть что-то еще, но это была та самая хижина, на которую она набрела накануне.

— Нет, — простонала Глэдис, закрыв лицо руками. Видение казалось таким реальным. Она помнила каждый миг, каждое прикосновение, каждое слово. Как это могло быть грезой? Хотя так оно и было. Она уснула в этой постели и пробудилась в ней.

Все же как чудесно было это видение, а главное, теперь она знает имя своего защитника.

Она произнесла его вслух:

— Майкл де Лаури.

Ее рыцарь, ее защитник, а она его истинная любовь.

По словам сестры Уэнны, миссия неотложная, так что ворон и тропинка скоро приведут к нему. Глэдис быстро поднялась с постели, надела сандалии и только тогда сообразила, что в доме не холодно.

Потому что огонь еще горел.

От усталости она накануне вечером не заметила, что дров в доме нет. И все-таки огонь горел. Перекрестившись, она благодарила Всевышнего за чудо.

Открыв окно, она осторожно выглянула. Роса искрилась на траве и ветках, но никаких признаков человека, Глэдис повернулась и оглядела хижину в свете дня — ничего нового, никаких признаков, что ночью кто-то входил, чтобы поддержать огонь. Ее окружали тайны и чудеса, но она не жаловалась.

Снова выглянув, она увидела на ближайшей ветке ворона.

— Ты разбудил меня в плохое время, — сказала она, хотя хорошего времени быть не могло.

— Карр! Карр!

Каким-то образом она поняла, что это значит: «Торопись. Пора идти».

Она была голодна, но с этим ничего не поделаешь, к тому же она спешила.

Глэдис уже собралась одеться, когда ворон влетел в окно и уселся на один из сундуков. Глэдис подошла к сундуку, ворон тут же перелетел на другой. Внутри первого сундука она нашла каравай хлеба, твердый сыр и заткнутый пробкой глиняный кувшин. Она отломила кусок хлеба, который оказался свежим и вкусным. Сняла с полки деревянный стакан, вытащила из кувшина пробку и налила. На вкус оказался отличный эль.

— А чего другого ты ожидала от Божьей пивоварни? — сказала она.

Она притворялась, что разговаривает с вороном, но говорила, чтобы услышать собственный голос. Глэдис прежде никогда не оставалась одна, мир казался пустым, словно чума или какое-то иное бедствие погубило всех. Она встряхнулась. Скоро она увидит Майкла среди множества людей.

Она замерла с хлебом и элем в руках, вспоминая их благословенную встречу и задаваясь вопросом, переживает ли он то же самое. Определенно должно быть так. Они явно вместе пришли в мир грез, как это было недавно в таверне. А это означает, что Майкл проснется с разочарованием, как и она.

Тем больше причин спешить. Глэдис нашла свой нож, отрезала кусок сыра и быстро съела, торопясь отправиться в путь. Она уже было собралась уйти, как снова раздалось отрывистое «карр».

Она поняла, что должна открыть второй сундук.

Глэдис тут же подняла крышку и ахнула. Там лежали красивые одежды. Она в жизни таких не видела: они переливались всеми оттенками зеленого цвета, красновато-коричневого, желтого. Сверху лежал золоченый кожаный пояс с кошельком и кожаными ножнами, точно подходившими к ее ножу. Это явно тоже Божий подарок, но она колебалась.

— Я должна сменить свою одежду?

Странно, но именно это шокировало ее больше всего остального. Пока она в своем наряде, она сестра Глэдис из Роузуэлла. Как только она снимет его, она станет кем-то другим, принадлежащим Миру, которого она не знала и не понимала.

— Я действительно должна сделать это?

Ни высшие силы, ни ворон не ответили. Что еще нужно, если предписания ясны? И все равно Глэдис опустила крышку и села на сундук. Назад пути нет. Она покинула единственный дом, который знала, и нарушила множество правил, которые соблюдала всю жизнь. Правда, любая сестра, еще не принявшая постриг, Могла покинуть монастырь, хотя, конечно, это был длительный процесс. Подписывались документы о возвращении в семью. Сестра официально отрекалась от своих обетов.

А она просто последовала за птицей и какими-то огоньками бог знает куда.

Но… Глэдис вскочила. Она помнила, что никогда в грезах на ней не было монашеского платья. Она не разглядывала свое одеяние, но в видениях ощущала себя и двигалась по-иному.