Анжелика. Том 3. Королевские празднества - Анн Голон Страница 14

— Местная жара способна испортить самый лучший праздник.

— На Фазаньем острове погода гораздо лучше. Там дует ветер с моря, — произнес мессир де Лионн.

— Мне от этого мало пользы, поскольку, согласно испанскому этикету, я не увижу невесту до свадьбы.

— Но ведь вы поедете на Фазаний остров, чтобы встретиться там со своим дядей, испанским королем и вашим будущим тестем, — заметила королева, — именно тогда мирный договор и будет подписан.

Она повернулась к фрейлине, мадам де Моттвиль [61]:

— Я так волнуюсь! Я очень любила брата, и мы часто переписывались! Только подумайте, мне было пятнадцать лет, а ему десять, когда я покинула Испанию на этом самом берегу, и с тех пор я его ни разу не видела.

Отовсюду послышались возгласы умиления. Кажется, никто и не вспомнил о том, что этот самый брат, Филипп IV, был заклятым врагом Франции и что из-за его переписки с Анной Австрийской кардинал Ришельё подозревал королеву в измене и участии в заговоре. Теперь все эти события остались далеко в прошлом. На новый союз двух государств возлагали те же надежды, что и почти полвека назад, когда на этом самом берегу реки Бидассоа две страны обменялись принцессами, такими юными, с круглыми щечками и неловкими в своих платьях с пышными гофрированными воротничками: Анну Австрийскую выдали замуж за Людовика XIII, а Елизавету Французскую [62]за будущего Филиппа IV, которому предстояло в шестнадцать лет сменить на троне отца. Мария-Терезия, чей приезд ожидали сегодня, была дочерью той самой Елизаветы.

Анжелика, охваченная любопытством, увлеченно рассматривала великих мира сего в их узком кругу. Король ел жадно, но с достоинством, а пил мало и несколько раз просил, чтобы вино разбавили водой.

— Право слово, — воскликнул он внезапно, — самым примечательным из всего увиденного мною утром оказалась та весьма странная тулузская пара в черном и золотом. Какая женщина, друзья мои! Сокровище! Мне говорили о ней, но я не особенно верил сплетням. И она, кажется, искренне влюблена в своего мужа. Признаться, этот хромой смущает меня.

— Он смущает всех, кто с ним встречался, — вмешался архиепископ Тулузский с кислой миной, — я знаю его уже несколько лет и решительно отказываюсь понимать. Есть в нем что-то дьявольское.

«Ну вот, опять он принялся молоть этот вздор», — обеспокоенно думала Анжелика.

Ее сердце так радостно забилось от слов короля. Но вмешательство архиепископа пробудило былые тревоги. Прелат так и не смягчился.

Какой-то дворянин из свиты короля усмехнулся:

— Влюблена в собственного мужа! Вот уж поистине смешно. Этой юной особе полезно немного побыть при дворе. Здесь она избавится от этого нелепого предрассудка.

— По-вашему, мессир, двор — место, где адюльтер является единственным законом? — строго осадила его Анна Австрийская. — Супруги любят друг друга, это прекрасно и естественно. И ничего смешного здесь нет.

— Но любовь в браке такая редкость, — вздохнула мадам де Моттвиль.

— А все потому, что редко женятся по любви, — сказал король печально.

В комнате повисло напряженное молчание. Королева-мать обменялась с кардиналом озабоченным взглядом. Монсеньор де Фонтенак поднял руку и вкрадчиво произнес:

— Не огорчайтесь, Ваше Величество. Пути юного бога Эроса так же неисповедимы, как и пути Господа нашего. И коль скоро вы заговорили о паре, которая, кажется, тронула ваше сердце, то я могу утверждать, что этот дворянин и его жена впервые увидели друг друга только в день свадьбы и что я лично благословил их брак в Тулузе. Тем не менее, после нескольких лет совместной жизни, увенчанной рождением сына, их взаимная любовь настолько очевидна, что бросается в глаза даже тем, кто ничего не знает о них.

Анна Австрийская с признательностью посмотрела на него, и архиепископ важно выпятил грудь.

«Лицемерит или говорит искренне?» — терялась в догадках Анжелика.

Послышался чуть шепелявый голос кардинала:

— Сегодня утром мне показалось, будто я стал свидетелем какого-то спектакля. Этот мужчина безобразный урод, калека, но, когда он появился сегодня со своей красавицей женой и огромным мавром, одетым в белый атлас, я подумал: «Как же они прекрасны!»

— И вносят разнообразие в окружающие нас заурядные лица, — добавил король. — Верно ли то, что у него великолепный голос?

— Утверждают, что это так.

Дворянин, который однажды уже вмешался в беседу, снова насмешливо произнес:

— Какая трогательная история, ну просто волшебная сказка. Чтобы услышать нечто подобное, стоило приехать на Юг.

— Как же вы невыносимы со своими насмешками, — опять запротестовала королева-мать, — мне отвратителен ваш цинизм, месье.

Придворный склонил голову и, когда разговор потек своим чередом, сделал вид, что его внимание привлекла собака, улегшаяся в дверном проеме и грызущая кость. Увидев, что он направляется в ее сторону, Анжелика вскочила, намереваясь поскорее уйти.

Она сделала несколько шагов в сторону выхода, но шлейф ее платья был таким тяжелым, что зацепился за выступ консоли.

В то время как она наклонилась, чтобы освободиться, мужчина отпихнул собаку ногой и вышел из комнаты, снова закрыв спрятанную в гобелене дверь. Он рассердил королеву-мать и теперь, что весьма разумно, хотел, чтобы о нем забыли.

Мужчина равнодушно прошел мимо Анжелики, но затем обернулся к ней, чтобы рассмотреть внимательнее.

— Ба, да это же дама в золотом!

Она надменно взглянула на него и собиралась было уйти, но он преградил ей дорогу.

— Не так быстро! Позвольте и мне полюбоваться столь редким явлением. Так вы и есть та дама, влюбленная в собственного мужа? Да и в какого! Адониса!

Анжелика смерила его спокойным, презрительным взглядом. Мужчина был выше ее и весьма хорошо сложен. Лицо довольно красивое, но губы тонкие и злые, а миндалевидные глаза — желтые с коричневыми крапинками. Их невыразительный, заурядный цвет слегка портил его. Одет он был со вкусом и очень изысканно. Светлый, почти белый парик подчеркивал черты его молодого лица, придавая им некоторую пикантность.

Анжелика была вынуждена признать, что он весьма недурен, но сказала холодно:

— Совершенно верно, вы-то уж точно едва ли выдержите сравнение с ним. Там, где я выросла, цвет глаз, подобный вашим, называют «гнилыми яблоками». Понимаете, о чем я? А что до волос, то у моего мужа они, по крайней мере, настоящие.